Стоять в огне
Шрифт:
— Кстати, кто обнаружил труп?
— Обер-ефрейтор Хафель.
— Подготовьте соответствующий рапорт с его показаниями. Надеюсь, сам Хафель вне подозрений?
— Разумеется. Хотя они и не были задушевными друзьями.
— А как сам Хафель оказался на берегу речки?
— Случайно. Я посоветовал ему старательно вымыть мотоцикл.
— Вы всегда следите за тем, чтобы наши машины были в порядке, — это мне тоже известно.
На лице Штубера мелькнула едва заметная улыбка, которую Лансберг не должен был заметить.
— Но есть
— А если предположить, что его захватили партизаны?
— Исключено. Он исчез во время разгрузки боеприпасов. Просто-напросто удрал.
— Этого и следовало ожидать. Они подсунули нам подонков в полицейской форме. Придется мило пообщаться с начальником полиции. Немедленно смените место базирования. Перебросьте отряд вот сюда, — ткнул он пальцем в лежащую на столе карту. — К селу Заречному. И пусть оно станет первым пунктом, население которого испытает на себе вольницу обнаглевших беркутовцев.
— Яволь, господин гауптштурмфюрер. Каммлера предать земле?
— Разумеется. Только проследите, чтобы врач составил необходимую бумагу. И хороните со всеми надлежащими почестями. Как героя, погибшего в борьбе с партизанами. Что же касается вас, господин Лансберг, то мне кажется, что вы уже давно заслужили звание обершарфюрера. Об этом я непременно позабочусь.
«Ну что ж, когда речь идет о необходимости убрать кого-либо, Магистру не нужно дважды объяснять его роль, — с мрачным удовлетворением отметил Штубер. — В этой дьявольской стране такие люди очень нужны. По крайней мере, до определенной поры».
24
Как и было условлено, на следующий день Отаманчук пришел на базу Беркута с Феликсом Романцовым. Невысокий, худощавый, Романцов скорее походил на хитроватого деревенского мужичка, чем на бывалого солдата, а поношенная красноармейская форма только усиливала это впечатление, подсказывая Беркуту, что досталась она Романцову с чужого плеча.
— Наконец-то я вижу вас, товарищ Беркут! — приветливо улыбнулся Романцов, войдя вместе с начальником разведки в командирскую землянку. — Знаете, там, в лагере, о вас ходят ошеломляющие слухи! Да и в крепости тоже пришлось кое-что услышать.
— О слухах поговорим потом, — сдержанно ответил Беркут. — Мне сказали, что вы владеете немецким.
— Да так, самую малость.
— Но все же в крепости вы понимали, о чем говорят между собой немцы?
— Кое-что да, понимал.
— Божественно. Нам очень нужны бойцы, хотя бы немного знающие немецкий. Наверно, слышали, что мы любим операции «с маскарадом»?
— Говорят, вы частенько разгуливаете в форме эсэсовского офицера по Подольску и другим городам.
— Я тоже слышал эти байки. Люди преувеличивают, — добродушно заметил Беркут, стараясь не настораживать Романцова. — Хотели бы перейти к нам в отряд?
Романцов пожал плечами и взглянул на Отаманчука, который все еще молча сидел у края
— Вообще-то мне и в отряде Иванюка неплохо живется. Приняли нормально. Харч есть. Повоевать тоже представится возможность.
— Ну смотрите, дело ваше… Но не скрою: нам такие люди нужны. Если вы боитесь оказаться неблагодарным за гостеприимство Иванюка, могу поговорить с ним. Словом, не буду торопить вас с ответом. Идите, осмотрите лагерь, познакомьтесь с бойцами. А мы тут с товарищем Отаманчуком пока посудачим о наших делах.
Романцов снова вопросительно взглянул на Отаманчука, несмело потянулся к карабину, явно опасаясь, что командиры прикажут оставить его, и, подхватив свое оружие, как-то крадучись, вышел.
— Что ты думаешь по этому поводу, командир? — поинтересовался Отаманчук, когда Романцов скрылся за дверью.
— То же, что и думал. Однако прямых улик все еще нет. Подождем Петракова.
— Я послал за ним одного из моих разведчиков. Должны прибыть сюда, как договорились. Вот только удастся ли что-нибудь выяснить?
— Удастся. Вчера мы захватили полицая. Из отряда особого назначения, который в крепости. Он там недавно, о Романцове и Петракове ничего знать не может. Но сведения дал ценные. Они пригодятся и вашей разведке. Речь идет о группе, маскирующейся под партизанскую. Готовится крупная провокация, которая должна очернить в глазах населения все местное партизанское движение…
— Раньше они до такой подлости не доходили, — изумленно покачал головой начальник разведки. — По крайней мере здесь, в наших краях.
— Да, тактика меняется. Полагаю, для начала немцы послали в лес лишь небольшую группу, которая подготовит лагерь. А со временем к ней должны присоединиться еще с полсотни головорезов. И тогда поди объясни населению, что за партизаны появились в этих краях и каким из них верить, а каким — нет.
— Вот-вот. Тут все продумано.
— Полагаю, что и эти двое — Петраков и Романцов — были засланы в наши отряды. Когда придет время, они начнут стрелять нам в спины.
Отаманчук молча курил.
— А этот, Феликс, не догадывается, не сбежит?… — наконец заговорил он, почувствовав, что Беркут сказал все, что мог.
— Ребята предупреждены, глаз с него не спустят. Ну а завтра, перед приходом Петракова, я поговорю с ним по-иному. Кстати, завтра же направлю своих парней к лагерю Лансберга. На разведку. А потом попрошу у вас помощи. Разгромить этот лагерь своими силами будет нелегко.
— В таком деле охотно поможем. Тем более что скоро понадобится и твоя помощь. Задумали мы где-то через полмесяца ударить по лагерю военнопленных. Вот и вчера, после разговора с тобой, опять совещались с командирами взводов. Нужно спасать ребят. Учти: операция будет сложной. Без твоих вермахтовских и эсэсовских мундиров там не обойтись.