Страдания среднего возраста
Шрифт:
Глава 2. Пенсионный фонд
Глава 2. Пенсионный фонд
Мыши — лучший индикатор, выявляющий разницу между полами,
ничто в мире с ними не сравнится.
Иоанна Хмелевская
Свою сорок вторую осень я встречала у окна уютного коттеджа, наблюдая за рабочими, которые устанавливали во дворике качели для моих внуков. Толик с Лидочкой совсем, как я, отказались переехать ко мне, заявив, что в городе им
Я потянулась, поморщившись от боли в спине, — накачала вчера малышей.
— Так не пойдёт, — тихо сказала я сама себе, — мне всего сорок! Я, конечно, уже бабушка, но мне всего сорок один год! Надо что-то делать…
***
— Ты опять берега попутала, Реанимация?! — изумилась Олечка, — вон!
— Где Тарик, Оля? Мне надо с ним переговорить.
— Да пошла ты…
— Не продолжай, я примерно помню адрес. Тарик дома?
— Я здесь, мой ангел. Что случилось?
— Надо поговорить.
— Только не в моём доме! — рявкнула Олечка.
Тарик оглянулся на окно, за которым моросил дождь.
— Проходи в кабинет, Лика.
— Что?!
— Тише, Оля. Это, прежде всего, мой дом. Идём, дорогая, — и Тарик распахнул передо мной дверь в кабинет…
***
Раз, два, три, четыре. Передышка. Раз, два, три, четыре. Передышка и одышка. Главное — не прекращать. О, боже! Дай мне умереть!
— Как ты, дорогая? — сипит Тарик.
Бедный мой! Ему ещё хуже, чем мне. Его выдающееся брюшко ходит ходуном, плечики трясутся мелкой дрожью, одежда пропиталась потом.
— Отлично, — хриплю я в ответ, проклиная себя за всю эту затею.
Это ведь я придумала ходить в бассейн и тренажёрный зал, сесть на диету и нанять персонального тренера и диетолога, чтобы худеть вдвоём.
«Мы похожи на ожиревших от безделья кошек, — сказала я ему в тот дождливый вечер, — нам трудно подниматься по лестницам, обуваться и заниматься сексом. Как мы будем играть через год с внуками? А как сможем радоваться жизни, если не сможем любить друг друга в постели? Я не смогу сделать это сама, Тарик, но вдвоём мы сможем избавиться от лишнего веса и вернуть нормальную форму. Скажу сразу, если не согласишься, я от тебя уйду».
Как он меня тогда отчитывал! Называл неблагодарной, нахалкой. Но в итоге согласился. И вот мы начали мучить свои тела спортом и ограничениями и поддерживать друг друга. Но скоро Новый год, а результатов пока не видно. Мы оба толстые и на огромном двуспальном стрельбище то и дело случаются осечки…
***
— Как ты, Ликуся?
— Тяжко, Викуся!
Мы ели салат из морской капусты на её кухне. Я по диете, она из солидарности.
— Вообще, это просто ужасно! Началось всё с формы. Пока выбирала, чуть со стыда не сгорела! Форма для фитнеса на пятьдесят четыре — пятьдесят шесть. Да такой не существует в природе! Припёрлась в качалку в тунике. А
Мы захихикали.
— Но вы же ещё в бассейн ходите, да?
— Ходим. Тарик сначала упирался, как баран. Ещё бы! С его фигурой. Да и трусы под живот закатываются и отворачиваются рубчиком, а в воде сползают.
Викуся захохотала.
— Это ещё ничего. А вот я в купальнике оказалась похожа на беременную, и мне предложили отдельную дорожку, поспокойнее!
Викуся загнулась от хохота.
— А потом в кафе нас застукала наша диетолог и отбирала прямо из рук гамбургеры, а Тарик плакал. Ей богу, плакал, как маленький, и не хотел отдавать.
Викуся почти рыдала, а я тихонько оглянулась в поисках хлеба.
— Э-э, — отобрал кусок Генка, — худеть так худеть! Не жульничай! Не жуй!
Да что б ему!
— Да что б тебе!
— Вот и мне! — и Генка намазал хлеб маслом, — а тебе ШИШ. А шпионам хлебную пайку не положено, а то в тайные люки не пролезут, — и он заржал…
***
Год, полный лишений и треволнений, подходил к концу. Наши малыши встали на ножки, а я вписалась в «Алую даму», шикарное платье, копия модели известного дизайнера. Тарик привык к овощам и утренним пробежкам по посёлку между домами бывших жён. Он почти не похудел, но стал снова весёлым и щедрым. Мой сорок третий день рождения мы отметили с ним вдвоём, без Викуси, и даже не упали на пол в ресторане. Вернувшись в посёлок, он не ушёл домой, а остался у меня. Ночью я спустилась на кухню за водой.
Напившись воды, я прислушалась. Какой-то подозрительный скребущий душу звук доносился из-под стола. Я наклонилась вниз и уставилась в глаза крупной мыши, стоявшей на задних лапах с орехом в передних.
Я завизжала и мгновенно оказалась на столе. С лестницы послышался слоновий топот, и в кухню ворвался Тарик в майке без трусов с утюгом в руке.
— Дорогая! Что случилось?! А-а-а! — и Тарик оказался около меня, метнув в убегающую тварь утюгом.
— Ты ч-чего? — заикаясь, спросила я, — ты же должен меня спасать!
— С д-детства ненавижу грызунов, — ответил Тарик, — но я же её прогнал.
Мы переглянулись и улыбнулись.
— Иди ко мне, — он притянул меня к себе.
— Тарик, давай спустимся, а то под нами стол проломится.
— Давай.
Он первым спустился на пол и протянул руки.
— Давай! Иди сюда.
Я шагнула и поскользнулась на воде, которую сама же разлила. И тут же снова испытала ощущение полёта. Открыв зажмуренные от страха глаза, я увидела, что Тарик держит меня на руках!
— Осторожно, дорогая, — и он поставил меня на пол.
— Таричек! — восхищённо прошептала я.
— Что?
— Ты же меня поймал! И удержал!
— Я всегда тебя удержу, ангел мой, и теперь уже навсегда!
Тарик прижал меня к себе, и я почувствовала, что тренировки не прошли даром, и он окреп во всех смыслах.
— Таричек!
— Ликуся!
Ночь начала бледнеть со стыда, но мы с Тариком остались в жаркой тьме…
***
— Я-таки безумно рад за тебя, Тарик, но, дружище, я сбился со счёта, какой это уже твой бракованный брак?