Страх гиацинтов
Шрифт:
— Что? — спросил отец.
— Не могу об этом говорить, — ответила мама. — Я хочу лечь. — Она сбросила туфли. — Я не голодна. Просто очень устала. — Она поцеловала меня в щеку.
— Спокойной ночи, Лэмб.
Мы с отцом посмотрели друг на друга. Отец пожал плечами и сказал:
— Поставлю ее ужин в духовку. Она захочет есть, когда встанет.
Позже по телевизору показывали новости, и мы узнали, что видела мама. Вспыхнул пожар на станции метро. Больше тридцати человек пропали без вести. Мамин автобус, догадался я, проходил как раз мимо станции. Показали кадры: валит дым, беспомощно суетятся пожарные,
— Чего только не бывает, — сказал отец. — Несчастные люди. Сгорели заживо.
Утром мама разбудила меня. Она раздвинула шторы и сказала, что я опоздаю в школу. Она была уже одета и собиралась на работу.
— Тебе лучше? — спросил я.
— Конечно, дорогой. Не сравнить. Это был просто шок. Сейчас гораздо лучше.
— Ну, а что же ты видела, мама? — спросил я весело.
— Пожар, дорогой.
— А ты видела…
— Я не хочу говорить об этом, Лэмб. Давай вставай и одевайся. Папа тебя ждет. Вечером увидимся.
Отец подвез меня к школе. Когда машина остановилась у ворот, он сказал:
— Знаешь, она всю ночь проплакала.
— Но что она такое видела?
— Не знаю, — сказал отец. — Она только сказала, что это было ужасно.
Пришлось пообещать директору, что я пойду к миссис Хеллер и извинюсь за свое поведение. Мне этого совсем не хотелось. Но выхода не было.
Миссис Хеллер жила в доме-башне. Там было двадцать четыре этажа, и миссис Хеллер жила на последнем. Меня отвез отец. Он заставил меня потратить на букет цветов все мои карманные деньги за неделю.
— Будь с ней любезен, — предупредил он.
— Конечно, — отозвался я.
— Она много страдала. И она старая. Ты поступил очень плохо. Ты должен объяснить. Скажи ей о маме, если хочешь. Скажи, поэтому ты и смеялся.
— Да нет же, — ответил я. — Я не знаю, почему я смеялся.
— Тогда придумай что-нибудь еще, — предложил отец.
Лифт не работал, и мне пришлось подниматься пешком. На лестнице было очень холодно, воняло мочой. Пока я взобрался на самый верх, совершенно выдохся. Я постучал в дверь миссис Хеллер. Мне открыла женщина средних лет. В уголке рта у нее торчала сигарета, а руки были в розовых резиновых перчатках.
— Ну? — сказала она,
— Я пришел повидать миссис Хеллер.
— А кто ты?
— Лэмберт Стэмп, — сказал я. — Я тот…
— Мальчик, который смеялся, — кивнула она. — Входи.
Я вошел, и она закрыла за мной дверь. В квартире пахло хлоркой.
— Проходи, — сказала женщина. — Она наверху, лежит. — И провела меня в тускло освещенную комнату. Миссис Хеллер сидела в постели.
— Это Лэмберт Стэмп, — сказала женщина в резиновых перчатках. — Мальчик, который смеялся.
Миссис Хеллер уставилась на меня незрячими глазами — желтым и красным. На руках она держала полосатую кошку. Кошка посмотрела на меня и облизнулась.
— Ты видишь, где я живу? — сказала миссис Хеллер. — Как я живу? Они решили, что я недостаточно пострадала. И что же они сделали? Они сказали: вот старуха, которая еле ходит и ничего не видит, давайте поселим ее на верхнем этаже самого высокого здания в городе. А потом удостоверимся, что лифт работает пять дней в году. — Она засмеялась. — Они думали, что заставят меня замолчать. Но не смогли.
Я смутился, переступил с ноги на ногу. В комнате пахло арахисом.
— Здесь очень темно, — сказал я.
— Я слепая, — ответила миссис Хеллер. — Или ты не заметил?
— Заметил, — сказал я, сжимая в руке цветы.
— Подойди-ка поближе. Я тебя едва слышу. Почему это все говорят шепотом?
Я подошел поближе.
— У меня остались только мои слова, — сказала она. — Я говорю и говорю. Снова и снова рассказываю людям о том, что видела. А знаешь, почему я им рассказываю? Потому что люди легко забывают. Вот почему. Покажется им что-то слишком ужасным, и они предпочитают этому не верить. С нами такого не случится, говорят они. Или: это не может случиться здесь. Но это может случиться с кем угодно и где угодно. Вот в чем весь ужас. Я хожу по школам и рассказываю молодым. Потому что дети видят это только в кино, и им кажется, что это выдумки. Потому что когда мы это смотрим, мы жуем шоколад и пьем газировку, а если это по телевизору, просто переключаем канал. И смотрим мультфильмы, спорт или мыльные оперы. Мы больше не хотим думать о немыслимом. Вот почему моя задача — все время рассказывать. Для моего блага, и для их блага тоже. Понимаешь, видеть — не значит верить. Верить — это значит рассказывать и чтобы тебе верили. Вот я и говорю им, что это может случиться снова. И ты знаешь, где это может случиться, Лэмберт Стэмп?
— Где угодно, — ответил я твердо.
— И с кем?
— С кем угодно, — ответил я.
— Вот именно. — Она улыбнулась и погладила кошку. Кошка потерлась о распухшие в суставах пальцы и замурлыкала. — Эта кошка теперь мой единственный друг, — сказала миссис Хеллер. — Моя детка.
— А та женщина — ваша дочь? — спросил я.
— Какая женщина?
— Которая меня впустила.
— Нет, — ответила миссис Хеллер. — Она моя домработница. У меня нет детей. Их забрали. Обоих. Они были твоего возраста. Их убили. А ты смеялся. Ты злой. Злой мальчик. — Она заплакала.
Я стоял и смотрел.
Дверь открылась, вошла женщина в резиновых перчатках.
— Ну вот, опять, — сказала она. Шагнула к миссис Хеллер и вытерла ей слезы. — Почему бы вам, черт возьми, не сделать передышку?
— Мне надо рассказать… — начала миссис Хеллер.
— Мы все это уже слышали. Теперь отдыхайте.
Женщина в резиновых перчатках вывела меня из комнаты. Кошка вышла с нами.
— Я принес цветы, — сказал я.
— Я их возьму, — сказала женщина.
— Я извинился перед ней.
— Ее это не интересует. Эти ее истории — они у меня уже в печенках. Ну какой в этом смысл? Без конца прокручивать одно и то же. Никто и не хочет слушать. — Она открыла входную дверь. Кошка выбежала на лестницу. — Чертова тварь. Наверняка у нее блохи.
— Ее детей убили, — сказал я.
— Знаю, — ответила женщина, — но это уж не моя вина.
Я сижу в гостиной. Лиз по-прежнему в спальне. Я слышу, как она плачет. На полке рядом со мной — фотография. Мы снялись в тот самый день, когда въехали в эту квартиру. Мы сидим на деревянных ящиках и держимся за руки. Волосы у Лиз были тогда длиннее, и она носила очки, а не контактные линзы. И она чуть располнела.