Страх подкрался незаметно
Шрифт:
Или так было суждено, или от ударов в бок, но я начал дышать. Набрал в грудь воздуха и попытался шевельнуть рукой. Сапог снова ткнулся мне в ребра, но на этот раз я поймал Пита за лодыжку и дернул изо всех сил. Он потерял равновесие и рухнул на меня. Мы покатились по земле, прежде чем расстаться.
Я поднялся на колени, потом более медленно – на ноги. Пит уже вскочил, поджидая меня.
– А вот это я люблю, дружок, так и надо было начинать!
Он пошел на меня – темная, грозная туша, казавшаяся сейчас крупнее, чем при дневном свете. Когда он приблизился, я встретил его прямым
Он снова пошел вперед, приседая и отклоняясь корпусом то вправо, то влево, и я понял, что он убьет меня, если я попытаюсь бороться с ним по его правилам. Надо было навязать ему свои. Я уже получил удар, который размозжил мне нижнюю губу, другой удар в грудь почти остановил мое сердце, но я все же успел пнуть его ногой в голень, которая громко захрустела.
Дикий вопль, который он издал, отшатнувшись, стоил моей разбитой губы! Я решил, что немного сдержал его напор, и постарался развить достигнутое. Он медленно пятился, не переставая вертеться, а я следовал за ним, пытаясь прижать к стене. Когда он ткнулся в нее, я на миг утратил осторожность – и тут же страшный апперкот обрушился на мою голову, – передо мной будто фейерверк вспыхнул, и я, шатаясь, упал на колени.
– Дэнни!
Покачиваясь, я поднялся на ноги, пытаясь сфокусировать взгляд, и передо мной появился силуэт.
– Дэнни! – настойчиво повторяла Марта. – Я нашла ваш револьвер! Я его пристукну! Я убью его!
Я медленно взмахнул рукой, пытаясь отстранить ее, и чуть не сшиб с ног. Хриплым голосом я пробормотал:
– Не мешайтесь, детка. Мне начинает нравиться эта игра.
Приближаясь к Питу, я почти пришел в норму. Он не отступил от стены, опираясь на нее и перенеся вес на одну ногу. Я подумал, что при ударе я мог бы окончательно вывести из строя его колено.
Пит заунывно проклинал меня, повторяя одни и те же ругательства. Я бросился на него и так же быстро отскочил назад. Сокрушительный удар, который снес бы мне подбородок, просвистел в шести дюймах от него. Пит не рассчитал силы и, промахнувшись, потерял равновесие и накренился вперед.
Я прыгнул ему навстречу, выставив колено, и оно воткнулось ему прямо в живот: Пит сложился пополам. Я ударил его ребром ладони за ухом, где под кожей проступает хрящ и хрупкая кость. Он повалился на землю и затих.
В течение нескольких секунд я не мог пошевелиться. Наконец мне удалось перевести дыхание, и тотчас Марта бросилась в мои объятия.
– Дэнни! – рыдала она. – Мне было так страшно! Наверху, на сеновале, он все время твердил, что он со мной сделает… Такой ужас! – Она дрожала. – Он сказал, что после этого он меня убьет.
– Все позади, – сказал я задыхаясь и неловко похлопал ее по плечу. – Теперь все в порядке. Ваш отец знает правду. Это Хьюстон. Сильвия и Пит были заодно с ним. Они старались изо всех сил, чтобы вас признали сумасшедшей, но тут они проиграли! Пошли в дом, Грир должен быть уже там, и дело закончено.
– Дэнни! –
– Тогда не забудьте про мой чек, – проворчал я. – Пора возвращаться в дом. Идите вперед, а я догоню вас, только взгляну на Пита.
– Хорошо, – прошептала Марта. – Ваша награда будет ждать вас!
Она оторвалась от меня и медленно пошла к двери.
С мучительным усилием я опустился на колени около Пита Ринкмана и перевернул его на спину. Это была напрасная трата времени – хрящ в том месте слишком хрупкий… Пит был мертв.
Глава 12
Фрэн Джордан вошла в мой кабинет с вечерними газетами.
– Вы помните дело Хейзелтона? – спросила она.
– Разумеется, – кивнул я. – Хотя теперь это уже история – прошло больше трех месяцев с той поры.
– Я тогда отправилась в отпуск сразу после вашего возвращения и не знаю подробностей, – задумчиво проговорила она.
– Гэлбрайт Хейзелтон прислал нам чек на пять тысяч долларов на следующий же день. Шесть недель спустя, вступив в права наследства, Марта добавила чек на десять тысяч долларов. Мы обрели платежеспособность, даже с долгами покончили.
– Значит, Хьюстон растратил-таки часть наследства?
– Около четверти миллиона, – ответил я. – Вбухал их в нефтяную скважину, в которой не оказалось нефти. Деньги провалились в колодец и пребывают там и поныне. Но тем не менее у Марты осталось более полутора миллионов.
– Я помню, читала об этом процессе в газетах. Кажется, он был приговорен за убийство первой степени.
– Точно. Сильвии Вест удалось убедить судей, что она непричастна к убийствам и что это Пит Ринкман спрятал труп в свинарнике, а потом помог Толвару переместить борова в клетке, вырыть труп и засунуть в мой багажник.
– А дело о наезде, в котором вас обвиняли? Вы тогда так скулили по телефону.
– Грир сдержал слово. Когда он узнал всю историю, ему уже ничего не оставалось, кроме как принять мою версию инцидента с Толваром. Так что он «позабыл» про то обвинение. – Я свирепо посмотрел на Фрэн. – Но я никогда не скулил по телефону.
– Значит, телефон был неисправен, – лениво ответила Фрэн.
– Ладно, а откуда такой интерес к делу Хьюстона?
Она бросила на письменный стол перед моим носом газету.
«Сегодня ночью Хьюстон умрет!» – было крупно напечатано на первой полосе.
Я прочел начало статьи, в которой кратко описывался процесс. Единственная новость сводилась к тому, что Хьюстон должен сесть на электрический стул сегодня в полночь.
– Это не помешает мне спать, – заметил я.
– Чтобы помешать вам спать, нужна блондинка с объемом груди тридцать восемь дюймов, – презрительно бросила Фрэн.
– Вы – рыжая, – сказал я, критически взглянув на нее. – И на вас свободная блузка, поэтому мне трудно определить, но я готов поклясться, что у вас объем не более тридцати семи с половиной. – Я встал и обошел письменный стол, чтобы приблизиться к Фрэн. – Знаете, что мы сделаем? Снимайте вашу блузку, и мы измерим, только не дышите так глубоко!