Страх. Сборник
Шрифт:
Время таяло. Никто не подходил. Ему было жарко сидеть на солнце, и он скинул старую штопаную гимнастерку. Здесь не ялтинский пляж, и стесняться ему было некого.
Время шло. Никого.
Токмаков закрыл глаза и задремал.
Он открыл глаза и увидел сапоги и листья, прилипшие к высоким хромовым голенищам. Над ним стоял человек в щеголеватых бриджах и кожаной немецкой куртке. Лишь после этого он увидел бесконечную темноту автоматного ствола, глядевшего ему в глаза.
Лениво
– Не люблю.
– Никто не любит, – усмехнулся человек. – Ты кто?
– А ты?
– Я Рокита.
– А, это ты. – Токмаков выплюнул ветку и неохотно поднялся. – А я сапожник.
– Оружие есть? – спросил Рокита.
Токмаков развязал горловину мешка и вынул нож.
– Это не оружие.
– Смотря где, у нас в городах лучше не надо.
– Вор?
– Законник.
– Сидел? – Рокита с интересом рассматривал татуировку.
– Было.
– Ну, как там?
– Попадешь – узнаешь.
– Смелый. – Рокита опустил автомат, протянул пачку сигарет «Каро». – Кури.
– Богато живете.
Они закурили. Помолчали.
– Работы на три дня, – сказал Рокита.
– Моя доля?
– Сорок тысяч.
– Годится. Потом разбегаемся, ни вы меня, ни я вас не знаю. Я подаюсь на восток.
– Там посмотрим.
– И помни: я на мокрое не пойду.
– Посмотрим. Документы хорошие?
Токмаков кивнул.
– Пойдешь в деревню, начнешь сапожничать, тебя мой человек найдет.
– Как я его узнаю?
– Убогий он.
– Это как?
– Кривобокий.
– Компания!..
Токмаков засмеялся и потянулся.
– Ты, старшой, мои права возьми, не дай бог сапожник да с правами.
– Давай.
Токмаков расстегнул карман гимнастерки, вытащил пачку бумажек, протянул Роките права. Тот, не глядя, сунул их в карман куртки.
– Цветные в деревне есть?
– Кто?
– Мильтоны.
– А, есть двое, там староста сволочь, его особенно берегись.
– Как мне дойти до деревни?
– По этой тропинке на большак, а там прямо.
Токмаков пошел по тропинке, спиной ощущая злой глазок шмайсера.
Волощук, Гончак и Давыдочев обедали. Они сидели в избе Волощука, которая была одновременно и сельсоветом, и жильем. На столе стоял закопченный чугун с картошкой, лежал на газете шмат сала, в котелке виднелись огурцы.
– Может, консервы открыть? – спросил Давыдочев.
Он сидел прислонившись спиной к лавке, положив рядом автомат.
– Да зачем, пока жратва есть, – ответил из угла Гончак.
Он снял гимнастерку, и рубашка его белоснежно белела в углу избы.
Волощук нарезал сало трофейным
– Устал, – сказал он. – Ноги горят. Всю деревню обскакал. Госпоставку распределял по дворам.
– Когда свозить будут? – спросил Гончак.
– С утра.
– Куда складывать?
– В амбаре у Тройского. Амбар же теперь пустой.
– Опасное это дело. – Гончак взял сало. – А вдруг банда?
– Будем спать в амбаре, – сказал Давыдочев.
– Оно конечно, лейтенант, только потом все это хозяйство через лес везти надо.
За окном залаяла, забилась на цепи собака.
Давыдочев схватил автомат, передернул затвор. Гончак выглянул в окно.
От калитки к дому шел человек в польской полевой форме. Скрипнуло крыльцо, загремело в сенях.
– Можно?
– Заходи.
– Я Тройский, сын Казимира Тройского, Станислав.
Волощук улыбнулся, встал:
– Здравствуй, товарищ Тройский, здравствуй. Как, насовсем или в отпуск?
– Отпуск по ранению, две недели. Где мои, староста, то есть простите, председатель?
– В город к брату подались, да ты не сомневайся, живы они, здоровы.
Тройский достал документы, положил на стол. Давыдочев взял их, посмотрел внимательно, протянул Тройскому.
– Ну что ж, – Тройский встал, – мне пора. В город пойду.
– Послушай, капрал. – Волощук подхватил костыли, заковылял к Тройскому. – Поживи у нас. Дня три всего. Банда в лесу, а ты парень боевой. – Волощук щелкнул по колодке на гимнастерке Тройского. – Всего три дня. Помоги нам в город госпоставки свезти.
– Не могу, председатель. Своих не видел с сорок первого.
– Жаль. Дам тебе завтра подводу, автомат дам. Езжай.
– Спасибо, а я пока дом осмотрю. Как стемнеет, ко мне прошу, закусить. Часиков так, – Тройский откинул рукав, чтобы все видели часы, – в девять.
– Добро.
Волощук вышел на порог и увидел человека, сидящего на крыльце.
– Ты кто?
Человек поднялся, достал кучу справок и квитанционную книжку. Волощук прочел справку, улыбнулся:
– Вот это дело. Сапожник нам нужен. А то я в районе просил, обещали еще месяц назад.
– План-то будет? Я ж от артели работаю.
– Будет, а ты чего не в армии? – подозрительно спросил председатель.
– Там справка, контуженый я. Эпилепсия.
Волощук с сожалением посмотрел на здорового, симпатичного парня:
– Где тебя?
– Под Минском.
– Ты к нам надолго?
– На неделю. Ты мне вон ту хибару, – сапожник ткнул пальцем в разваленную баньку, – под мастерскую отдашь?