Страхи академии
Шрифт:
Через некоторое время, в течение которого они ни о чем не думали, а были заняты гораздо более важными делами, Дорс сказала:
— «Серые». — Ах. Э-э…Да.
Он поднялся и натянул обычную рабочую одежду. Какой смысл наряжаться для такого дела. Главное — выглядеть обычным человеком. А это нетрудно.
Гэри просмотрел свои заметки, нацарапанные от руки на простой бумаге из целлюлозы… и погрузился в странные мечты, которые уже посещали его когда-то.
Для человека — то есть цивилизованного сатира — печатные листы предпочтительней текста на экране компьютера,
Гэри думал об этом, примеряя на себя представление о человеке как о сложном и развитом животном. Побывав на Сатиру-копии, он понял, что всегда ненавидел компьютерные экраны.
На экранах всегда полно дополнительных цветов, которые излучают собственный свет — яркий, ровный и неизменный. Они чудесно приспособлены для каких-нибудь статичных существ. А венец творения, Гомо Сапиенс, задействует небольшую часть своего мозга, а остальное остается в бездействии.
На протяжении всей жизни, проведенной перед экраном, его покорное тело протестовало. А он игнорировал этот протест. Кроме того, ему казалось, что экраны живут своей жизнью, активно и бурно. Они так и пышут энергией.
Теперь же Гэри мог чувствовать это непосредственно. Каким-то образом его тело достучалось до сознания.
Одеваясь, Дорс сказала:
— Отчего ты такой…
— Воодушевленный?
— Сильный.
— Ощущаю реальность.
Вот и все, что он мог объяснить. Они оделись. Приехали охранники и отвезли их в другой сектор. И Гэри с головой погрузился в заботы кандидата на пост премьер-министра.
Тысячи лет назад какая-то процветающая Зона прислала на Трентор Скалу Могущества. Ее волокли сюда в течение семисот лет, поскольку скоростных гиперпространственных кораблей в ту пору еще не было.
Император Крозлик Умелый приказал установить ее так, чтобы из окон Дворца открывался красивый вид. Теперь скала нависала над всем городом. Самые знаменитые художники расписывали эту громаду, и она так и осталась ярчайшим образцом искусства той эпохи. Через четыре тысячи лет молодой и полный амбиций Император приказал вытесать из скалы скульптуру, но ничего из его грандиозного проекта не вышло, и гору стесали почти до основания.
Дорс и Гэри, окруженные гвардейцами, подъехали к плачевным останкам Скалы Могущества, укрытым огромным куполом. И тут Дорс заметила, что за ними тайно следят.
— Высокая женщина слева, — прошептала она. — В красном.
— Почему ты можешь распознать слежку, а охрана не может?
— У меня есть техника, которой нет у них.
— Неужели? Но Имперские лаборатории…
— Империя существует двенадцать тысяч лет. За такое время многие знания успели растерять, — спокойно пояснила она.
— Послушай,
— Как и на прошлый Верховный Совет?
— Я люблю тебя, невзирая на твой ядовитый сарказм. Дорс хмыкнула.
— Только потому, что «Серые» попросили тебя…
— Собрание «Серых» — подходящая аудитория именно сейчас.
— Поэтому ты натянул самый худший костюм.
— Это моя рабочая одежда, «Серые» сами так пожелали.
— Рубашка не первой свежести, черные штаны, черные туфли. Скукотища!
— Зато скромно, — прошипел он.
Гэри помахал толпе, сгрудившейся у подножия горы. «Серые» разразились криками и зааплодировали. Они стояли отдельно от толпы, выстроившись строгими колонами, напоминавшими математические выкладки.
— А это? — встревожилась Дорс.
— Все в порядке.
На Тренторе в качестве домашних питомцев обычно держали птиц, потому неудивительно, что «Серые» стремились выделиться и здесь. Во всех секторах был принят свой набор цветов. В этом крытом дворе кишели крылатые создания, щебеча и кружась, как живые верткие игрушки. Стаи юрких птиц складывались в калейдоскопические картинки, представляя собой увлекательное зрелище. Подобные представления, как решила удивленная аудитория, требовали сотни тысяч птиц-участников.
— Вон кошки, — неприязненно прошептала Дорс.
В некоторых секторах коты бродили стаями. Но вообще-то их генотипы были тщательно подстрижены, и каждая кошка была образцом красоты и прекрасных манер.
Подошли официальный представитель «Серых» и дама в праздничном костюме, в сопровождении тысячи золотоглазых кошек с голубой шелковистой шерсткой. Они окружали ее, как водный поток, но не беспорядочно, а сохраняя элегантную выверенную поступь. Дама была одета в ало-оранжевый бархатный костюм и казалась огненным язычком в центре голубого кошачьего озера. Одним спокойным и элегантным движением она сбросила одежду. И осталась совершенно нагой, окруженная кошачьим живым барьером.
Гэри знал, что должно случиться, но все-таки не смог сдержать удивления.
— Понятное дело, — сухо сказала Дорс. — Коты тоже ведь не одеты.
Собак на параде не предвиделось, поскольку те не умели держать строй. В некоторых секторах они иногда выполняли кой-какие трюки под руководством дрессировщика, разносили напитки или исполняли подвывающие песни под музыку. Гэри обрадовался, что «Серые» не собираются устраивать процессию собак. Он до сих пор не мог забыть сторожевых псов, которые охраняли станцию на Сатирукопии и бросились на Ясатира…
Он тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания.
— Я заметила еще троих людей Ламерка.
— Понятия не имел, что я так популярен.
— Если бы он был уверен в своей победе на Верховном Совете, я бы чувствовала себя спокойней.
— Потому что тогда ему не нужно было бы меня убивать?
— Именно. — Она разговаривала сквозь зубы, сохраняя на лице любезную улыбку. — Появление его агентов доказывает, что он вовсе не уверен в исходе выборов.
— А может, кто-то еще хочет видеть меня мертвым?