Страхолюдие
Шрифт:
После дневного зноя, грядущие сумерки приятно освежали дыхание и тело. Малиновый диск пикирующего солнца едва успел коснуться горизонта, а казалось, вода уже вот-вот зашипит от вероломного вторжения жаркого гостя. Ненавязчивый ветерок сродни гигантскому опахалу оживлял жаждущих долгожданной свежестью с солоноватым ароматом, а балдахин небесной вуали лениво сгущал колеры до состояния торжествующего мрака. Закат и впрямь увядал изумительно. Шхуна скользила вальяжно, колыбельно покачиваясь - только самую малость - на малахитовых качелях морских волн. И волны эти серебряно мерцали мириадами дрожащих, ослепительных бликов.
Компания
Ах, закат над океаном...
– Наконец-то!
– Граф первым заметил, тихо подошедшего, офицера.
– Признаться, мы вас заждались.
Лицо Уоллеса казалось чересчур серьезным, в виду чего все пока сохраняли молчание; ожидая скорых объяснений.
– Дамы и господа, я надеюсь, вы разумеете причину такого длительного отсутствия.
– Он взял удивленного Аливареса под локоть.
– Граф, не могли бы мы с вами переговорить тет-а-тет?
– В среде гостей прошелестел недовольный галдеж.
– Уверяю, не произошло ничего вопиющего. Ваше нетерпение скоро обретет усладу любопытства.
– Он пошарил взглядом поверх голов.
– А где мистер Кармайн?
Леди Алиса взбросила кисть руки над плечом и ткнула пальчиком куда-то себе за спину.
– Генри в столовой забыл свои очки. А почему вы спросили?
Офицер смотрел на даму отсутствующим взглядом.
– Нечаянное, ничего не значащее, чисто автоматическое любопытство.
– Теперь, обращаясь к Аливаресу, он по-хозяйски выставил руку, как бы пропуская того вперед.
– Прошу вас граф, буквально пару слов.
Беседа с глазу на глаз длилась не более минуты, причем под пристальным наблюдением нескольких настороженных пар глаз. Наконец мужчины вернулись к гостям. В глазах Аливареса появилось нечто, что могло навести на мысль, будто он взволнован. А вот лицо помощника капитана оставалось таким же серьезным и спокойным.
– Офицер Уоллес, - Засецкая сгорала от нетерпения, - что это за таинственное рандеву?
Ответить он не успел, ибо со стороны юта к гостям приближался раздосадованный Генри Кармайн.
– Милый, - его вторая половина выдохнула это ласкательное слово с неким облегчением, - ты чего так задержался?
– Tout va bien,* /Все в порядке (фр.)/ дорогуша. После ужина разыгралась изжога, и я спустился в каюту за своими порошками,.. еще и очки...
– Итак, господа!
– С уст помощника капитана фразы и предложения слетали глухой медью.
– В грузовом отсеке действительно имел место несчастный случай. Один из матросов, передвигая ящики с провиантом, видимо перегрузил свое слабое сердце. Доктор констатировал: Наемник скончался от сердечного приступа. А нашему судовому лекарю я доверяю абсолютно. И посему, сознавая личную ответственность за происходящее, довожу до вашего сведения: Такое
– Скажите кэп, - голос Кармайна выдавал его раздраженное состояние, - и много еще на вверенной вашему попечению шхуне, матросов с нездоровыми органами?
– Я не уверен, мистер Кармайн, что ваша ирония уместна. Тем не менее, отвечу: Когда команда нанимается на корабль, мы заключаем с матросами определенный должностной контракт, в соответствие с которым они проходят обязательное медицинское освидетельствование. Но несчастные случаи такого рода, как сегодня, отчасти имеют практику в повседневных рутинах нелегкого морского ремесла. А также, я намерен заострить ваше внимание, что никто не застрахован от сердечного приступа, как естественного упадка бренной плоти.
Писклявый голосок доселе молчаливой Сарриты явился полной неожиданностью.
– Так значит, мы завтра утром уже будем на острове?
– Она по-детски простодушно хлопнула ресницами.
Засецкая смекнула, к чему клонит дочь, и откровенно смутилась такой неосведомленности.
– Дитя мое, матросов умерших на корабле хоронят в открытом океане.
– Ее взгляд вопрошания пал на офицера.
– Вы абсолютно правы сударыня. Их тела зашивают в мешок и отправляют за бор. Завтра на рассвете, я повторяю: любой из вас сможет быть свидетелем погребальной церемонии.
Завершающие мгновения заката гости созерцали молча. Когда же солнце совсем скрылось за океаном, и над горизонтом, на оранжевом фоне проявились белые лучи, Уоллес всех пригласил в уже убранную за это время кают-компанию на игру в "бридж": пообещав "Мартини" и превосходные сигары. Мисс Морлей, впрочем, вежливо открестилась от приглашения. Старушка сослалась на часто зарождающиеся - именно по вечерам - недомогания. Пожелав всем приятно провести время, она отправилась в свою каюту на отдых.
– Пожалуй, я тоже приму объятия постельного уединения.
– Сказавшись, жуть, каким усталым, Аливарес растирал пальцами виски.
– Боюсь, у меня начинается очередная вспышка мигрени. Адью господа, вынужден вас покинуть.
– И кивнув на прощание граф проследовал за Морлей, к гостевым каютам.
Все двери в каюты шхуны были воплощены в мореном дубе и вскрыты бесцветным лаком, с еле приметным перламутровым отливом. Обшивка стеновых панелей, включая плинтуса, наличники и галтели оформлены в красном дереве. Белоснежный грабовый паркет как нельзя, кстати, гармонировал с кадками, изготовленными из белого мрамора в грязную брызгу: в которых произрастали экзотические пальмы и карликовые фикусы. Так же, светлый тон полов подходил к белым дверным ручкам, инкрустированным блестящим, рыжего цвета, металлом.
Ключ едва сделал второй оборот в замочной скважине, как хозяин каюты услышал, в самом начале коридора, знакомый голос.
– Pardon, * /Простите (фр.)/ господин Аливарес. Смею ли я похитить пару минут вашего внимания?
– Это был Кармайн, который с нарочитой неспешностью сокращал между ними расстояние.
– Мистер Генри, а вы разве не отправились перекинуться в картишки?
– Я немедленно присоединюсь к остальным, лишь только получу ваши ответы на некоторые мои вопросы.
– Извольте, голубчик.
– Граф жестом указал на раскрытую дверь.
– Вы меня заинтриговали. Прошу войти.