Страховой агент
Шрифт:
– Миранда.
– Просто Миранда?
Ее костюм, что было довольно странно, перестал меняться. Возможно, тут все зависело от того, под каким углом смотришь. Желая продолжить эксперимент, я протянул руку, чтобы коснуться ее талии... Она больно ударила меня по руке, однако в ее порыве не было злости.
– Нужно сначала дождаться приглашения, - холодно заметила она, повернулась и, к моему глубокому разочарованию, пошла прочь. Я ждал большего от этой встречи.
Джил уже пришел в "Коппер Бич". Мы устроились в углу, там, где прошлым вечером сидели
Джил и я были одного роста и комплекции, и когда-то походили друг на друга. Теперь он носил очки, и с его лица не сходило упрямое выражение: оставьте-меня-в-покое; я очень надеялся, что выгляжу иначе. Джил мог бы достичь любых вершин. То есть теоретически способности позволяли ему это. На практике же он не добился ничего и никогда не добьется.
Будучи человеком чутким, я понимал его лучше, чем кто бы то ни было, за исключением, быть может, Барбары. Однако никто ничем не мог ему помочь. Потому что он сам ничего не мог сделать для себя. Малейшая критика, тень намека на порицание, даже шутливого, наносила ему глубокую рану. Он был страдалец. Из тех, что, раз слегка поцарапавшись, будут кровоточить не один день. Если Джил совершал ошибку, то не меньше месяца приходил в себя. Да и не ошибку вовсе: просто кто-то мог неосторожно намекнуть, что Джил сделал нечто глупое, и он начинал страдать. Долго и молчаливо.
Конечно, Джил защищался. Всю свою жизнь он тратил на то, чтобы упредить нападение, которое никто и не собирался совершать.
Я жалел его почти так же сильно, как себя. Что толку от едва ли не гениальных способностей, если небрежная реплика дурачка клерка могла привести к месяцу мучительных страданий?
Джил женился на Барбаре, втором странном гении; она рисовала, занималась лепкой, писала стихи и наотрез отказывалась удаляться от своего дома более чем на пять миль.
– Что тебе известно, Вэл?
– неожиданно спросил Джил, после того как официантка принесла нам пиво.
– Как ты думаешь, что здесь происходит?
– А в чем дело?
– Банда каких-то парней болтается вокруг нашего дома, - сказал он.
– Их почему-то очень интересует Гарри.
Гарри - двухлетний сын Джила и Барбары. Он был их единственным ребенком и таковым и останется по двум весьма убедительным причинам. Барбара больше не могла иметь детей. Да и Джил, как он мне однажды признался одним пьяным вечером, - тоже.
– Могу я одолжить у тебя Дину?
– спросил он.
– Она бы составила компанию Барбаре. Жена нервничает, когда я на работе.
– От Дины будет немного проку.
Джил раздраженно пожал плечами. Он всегда начинал проявлять нетерпение, когда кто-то не мог сразу понять его.
– Я не думаю, что эти ребята хотят чего-нибудь плохого. Может быть, они вообще больше не появятся. Просто Барбара целый день находится одна в доме... Я подумал о Дине, потому что она тоже, в основном, сидит дома.
– Хорошо, - согласился я.
– Постараюсь уговорить Дину.
Как ни странно. Дина прекрасно ладила с Джилом и Барбарой. Грустные гении не любят конкуренции и не переносят критики, а Дина была не способна
– В этих ребятах есть что-то странное, - продолжал тему Джил.
– Они пришли в банк поменять деньги. Серебряные монеты на банкноты. Никто, кроме меня, не заметил одной очень необычной вещи. Почему-то я никому не сказал об этом.
Джил порылся в карманах и достал две полкроны, два флорина и два шиллинга. Он больше ничего не сказал, поэтому я стал сам рассматривать их. Полкроны были новенькими, флорины старыми и потускневшими.
Присмотревшись более внимательно, я заметил на одной из полкрон почти невидимую царапину, на второй была точно такая же. Флорины тоже выглядели абсолютно одинаковыми.
– И таких монет было много?
– Да.
– Хочешь что-нибудь добавить?
– спросил я.
– Пока нет. Ну?
Он хотел, чтобы я попытался сделать тот же вывод.
– Я знаю, почему ты никому не сказал об этом, - заявил я.
– Неужели?
– Это, конечно, фальшивые монеты. Но качество работы таково, что это будет очень трудно доказать, особенно теперь, когда они смешались с подлинными. А банкноты нельзя просто продублировать - их сразу выдадут номера.
Джил со сдержанным одобрением кивнул.
– Так почему же я об этом не сказал сразу?
– Потому что тебе пришлось бы отвечать. Могли возникнуть неприятности. А так неприятностей наверняка не будет.
– Умно, - проворчал он.
– А теперь расскажи, зачем они это сделали.
– Им были нужны деньги - вот они их и сделали, - ответил я.
Джил фыркнул, но не стал развивать тему. Вместо этого он потребовал:
– А теперь расскажи, что известно тебе? Я рассказал. А закончил свое сообщение описанием последней встречи с Мирандой. Его глаза засверкали.
– Абсолютная провокация, - заявил он.
– Ты никогда не замечал, что никто не обращает внимания на старшеклассниц, кроме разве что сластолюбивых старичков, когда девчонки ходят в своих маленьких белых шортиках? Но стоит им надеть юбки и проехать на велосипеде в ветреную погоду... Хорошенькая девушка надевает бикини, и все мужчины на пляже начинают глазеть на нее. А потом она надевает сверху свободный халатик, и они всякий раз поворачиваются к ней, когда халатик распахивается.
А ведь тихоня Джил попал в точку. Искушенные исполнительницы стриптиза не просто снимают одежду. Они дразнят. А что может быть более дразнящим, чем платье из люксона? Что может быть более обольстительным?
– Откуда же они взялись?
– пробормотал я.
– Из космоса?
Джил никак не отреагировал на мои слова. Однако это говорило о том, что подобная идея для него не нова. Хотя он и слыл одним из самых закоренелых скептиков в Шатли.
Когда я направлялся в контору, ко мне подошла Миранда и спросила:
– Не хотите угостить меня обедом?
Вопрос был риторический.
Я отвел ее в "Красный Лев": там были кабинки, где можно спокойно поговорить.
На сей раз она красовалась в серебристо-сером платье, которое никуда не исчезало.