Страховой случай
Шрифт:
Еще старый пастух рассказал легенду о посещении той страны молодым Иоанном Крестителем, того, кто в дальнейшем крестил Христа. Иоанн увидел там мир и процветание. Поразило его не богатство, а то, с каким раболепием жители относятся к золоту. Жрецы и богатые граждане хранили его в специальных каменных постройках, которые охраняли собаки-орлы. Свирепые животные, прирученные хозяевами, являлись надежными стражниками. Видимо, гиперборейские вельможи людям не доверяли.
Жители в последние годы существования страны словно сошли с ума. Забыв законы предков, предавались удовольствиям, не обременяли себя ни воинской службой, ни заботой о семье и детях.
Они не поняли сути его пророчества – грифон охраняет причину их несчастий, и лишь один молодой человек по имени Бадахшан поверил чужестранцу. Он понял, что нет на земле предмета, за который можно было бы купить человеческую жизнь и свободу, как понял и первопричину гибели своей родины – стремление к удовольствию.
Бадахшан с немногими единоверцами успел вовремя покинуть Гиперборею. После долгих странствий они обосновались в предгорьях Гиндукуша. Первым делом отменили у себя власть золота над человеком. С тех пор сохранился обряд, когда жених невесте дарит не цветы и деньги, а ведро яблок. Раньше их использовали вместо денег.
Николай гордился своими предками. Замечал за собою стремление к героическому, тягу к сильным офицерам в кают-компании, к авторитетным людям в доме Зотова. Ставил сам себя в один ряд и с погибшими в неравном бою морпехами, и с предками, умирающими за веру.
Тоскливо заработал вызов рации. Он сразу и не понял, о чем сообщает тревожный голос дежурного моториста.
– Вышла из строя автоматика дизель-генераторов. Ее взорвали, – растерянно сообщил вахтенный.
Николай знал, что нужно делать в экстренных случаях. Но устранять последствия взрыва – такого в его практике не было.
– Переводи на ручной режим работы, – кратко скомандовал он.
– Перевели, – через три минуты доложил моторист. – Вышла из строя первая машина, вынуждены идти под второй, оставшейся.
Снова задребезжал огонек вызова мобильной рации. На этот раз это был старший на борту.
– Николай, поднимайся на верхнюю палубу, ты там ближе меня, – жестко приказывал Сергей Петрович. – Я нахожусь в машинном отделении, ты пока здесь не нужен. Проверь крепление швартовых концов. Они – наша последняя надежда. Барахлит и вторая оставшаяся машина, ее заливает водой через газоотводы. Я скоро тебя подменю.
Уже на верхней палубе прозвучал очередной доклад вахтенного моториста:
– Мы обесточены. Машины не работают.
Николай равнодушно посмотрел на взбешенный океан, отметил примерную силу шторма – девять баллов.
Среди огромных волн мелькали черно-бурые птички, издававшие пронзительные жалобные крики, словно просили о помощи. Это качурки, или «морские ласточки». Жизнь свою проводят в открытом океане, укрываясь от штормового ветра во впадине между волн. Бытует поверье, что качурки, как и чайки, являются душами погибших моряков.
Осторожно двигаясь по залитой водой палубе, Николай подумал, что в носовом швартовом помещении, вероятно, выбило световые люки, и из них пробивается вода на верхнюю палубу. На его глазах смыло спасательные плоты, последняя надежда на спасение экипажа.
Авианосец тем временем зарывался в волну по
Подходя к левой швартовой лебедке, он с ужасом понял, что она свободна от швартового каната. Возле правой копошился человек.
«Оборвало швартовый трос, видимо, то же самое происходит с последним, правым», – определил опытным взглядом Николай, предчувствуя надвигающуюся катастрофу, и, пригибаясь от каскада брызг, поспешил на помощь товарищу. То, что он увидел, поразило его до глубины души. Человек в черном, промокшем насквозь плаще крутил барабан швартового устройства. Было видно, как тяжело поддается механизм, но он почему-то не укреплял трос, а выпускал его.
– Ты с ума сошел! – пытаясь перекричать рокот шторма, воскликнул Николай. Не обращая на него никакого внимания, человек в плаще продолжал раскручивать рычаг барабана. Трос, словно огромная змея, изгибаясь, монотонно сползал за борт, и на барабане его оставалось метров десять. Николай всем телом повис на ручке барабана. Он не видел лица предателя. Все его мысли и стремления сосредоточились на решении одной задачи – остановить любой ценой барабан, сохранить последнюю надежду на спасение корабля, ведь без помощи буксира авианосец неминуемо погибнет.
Внезапно он ощутил резкую боль в области сердца, и пальцы сами отпустили рычаг.
Он уже не мог видеть, как его тело подняли с палубы и бросили за борт, словно принесли в жертву языческому богу его предков, и в полете из его кармана выскользнул талисман грифона.
Сознание вернулось от удара о холодную морскую волну, и перед глазами вдруг ярко мелькнула картина: погибшие в бою морские пехотинцы манили его к себе, а перед ними, угрожающе рыча, стояло на задних лапах небольшое животное, похожее на собаку. Вместо собачьей морды – острый орлиный клюв. Казалось, диковинное животное вот-вот кинется на человека, вторгшегося на чужую территорию.
«Зачем он здесь, как оказался в морской пучине?»
Орел-собака первой не выдержала и бросилась на Николая. Он уже чувствовал могильный холод ее дыхания, холодную сталь страшного клюва-меча. Предчувствуя удар, попытался отступить, увернуться, но ноги не двигались. Вдруг один из морпехов окликнул животное, и оно послушно исполнило команду, остановилось в прыжке, уменьшившись до человеческой ладони. Затем забралось на плечо одного из моряков и растворилось в воде. Николай отчетливо увидел отпечаток зверя на оголенной коже моряка. Это был грифон.
23
Сергей, обеспокоенный долгим отсутствием главного моториста, направился в кубрик, но не нашел его там. Команда уже знала о происшествии с дизелями и находилась в некоторой прострации. Люди, понимая безвыходность ситуации, окончательно смирились.
Самое страшное на корабле – пожар и паника, когда люди поддаются своим инстинктам. Самый главный из них – страх смерти. С ним можно справиться коллективно, и чем тяжелее работа, тем легче выйти из стресса. Сергей вспомнил свое состояние, когда лежал раненым в полумраке землянки. Рядом находились боевые товарищи, но никто из них не пугался гибели, страшил лишь плен, своим унижением и потерей свободы. В этом случае смерть являлась наилучшим спасением. Потому-то все держали гранатные чеки на боевом взводе и в любую минуту были готовы их одновременно выдернуть. Главное, что его тогда беспокоило, какое количество врагов он уничтожит.