Страна Беловодье
Шрифт:
Мастерская ему досталась от отца, и первые шаги по обращению со всевозможными инструментами он прошел под его руководством. Сначала то были несколько простеньких слесарных инструментов, затем появились маленький верстак и тиски. Он в основном помогал, участвуя в починке всякой корабельной снасти, получая попутно уроки с объяснениями, что есть «матка» [2] и как она работает, а также о звездах, помогающих путешественнику ориентироваться. Да много всякого он узнал как бы между прочим, в ходе почти игры, создавая под руководством
2
Компас.
А потом вдруг все внезапно рухнуло. Обычный порез – и стремительная смерть от горячки, заставившая подставить спину под тяжесть всего хозяйства еще в самом юном возрасте. В этой обстановке работа в мастерской по заказу или для собственного удовольствия дарила отдых и несомненную пользу. Не только выучился хорошо владеть топором, пилой и рубанком, но освоился с циркулем и линейкой, умел составить чертеж и знал, что называется масштаб и зачем тот потребен.
– У Данилы истинно «золотые руки», – сказала жена тысяцкого. – Такую работу сотворил! Настоящий строитель.
Она вовсе не имела в виду каменщика, складывающего соборы или крепость. «Строитель» в понимании местных (мать смеялась и говорила с превосходством бывшей жительницы Китеж-града: необразованные люди) означал мастера-ремесленника, способного не просто повторять чужие изделия, но и улучшать, а также изготавливать новые, никому прежде неведомые и полезные вещи. Впрочем, такой мог бы и дом построить без особых проблем. Звали же Данилу печь сложить, хотя он и молод.
– Да, да, – радостно поддержала ее дочка, – у отца Федора до сих пор нервный тик случается при известии о новых постройках нашего лихого мастера.
Вся остальная компания дружно залилась смехом. И ведь ничего ужасного не случилось. Просто поставил на огороде чучело, которое при легком ветерке начинало крутиться и размахивать руками, распугивая пернатых. Кто же знал, что бабка Татьяна как раз мимо пройдет и перепугается не хуже ворон.
Мало того, побежала в церковь жаловаться на нечистую силу, и целый отряд святош заявился с крестами и святой водой. Хорошо, отец Федор все же не совсем пенек и колдовства в том явлении, внимательно изучив пугало, не усмотрел. Даже не стал налагать епитимью или требовать порки. Выслушал пояснения и удалился, попеняв на плохую посещаемость церкви. А многие бабки до сих пор стараются мимо не ходить, подозревая невесть в чем.
– К ручному труду, слесарному и столярному делу у Данилы несомненные способности, – твердо отрезал Вышатич. – Он может далеко пойти, коли дурью маяться не станет.
– Это ты о чем, батюшка? – заинтересованно спросила дочка, наивно хлопая глазками.
– А чтобы не запил, как средь мужиков водится. Настоящего дела здесь нет, вот и заскучает, – вмешалась жена хозяина.
У Данилы осталось стойкое впечатление, что речь шла вовсе не о том. Как бы не на Марию намекал тысяцкий. Ну да, шастает он к той, когда муж в отлучке, и ничуть не жалеет. Но ведь стерегся всерьез. Неужто видели ночью? Это кто же такой глазастый и зачем докладывать моментально
– Все, – сказал хозяин, – нечего торчать столбами, насмотритесь еще на часы. А ты, – это уже парню, делая призывный жест, – идем со мной. Есть у меня кое-что для тебя, Никифор привез, – то есть приказчик в магазине и одновременно зять через старшую дочку, регулярно мотавшийся за товаром на западные земли.
На столе в отдельной комнате, где тысяцкий обычно занимался делами, лежал небольшой отпечатанный в типографии томик заметно потрепанного вида, с надписью на обложке «Межевание».
– Можно? – спросил с замиранием сердца Данила.
Книги были редкостью и немалой ценностью. Они делились на два вида – рукописные (в основном старинные, на пергаменте, соответствующе и стоящие огромных сумм) и печатные. Которые в свою очередь подразделялись на три категории.
Первая – имеющие отношение к божественному. Библия, Евангелия, Книги Исхода, Псалтырь, Часовник, Часослов, Шестоднев, Большой Катехизис, Стоглавый Собор, Жития святых, молитвенник и многое другое. Они даже оформлялись сходным образом с рукописными. Печатая книги, старались подражать древним образцам не только в украшении, но и манере письма.
Основной текст писался «полууставом» черными чернилами. Заглавия исписывались киноварью (красными чернилами). В названиях нередко использовалась «вязь», а в заключительной части текста помещалась орнаментная концовка. Произведения украшали инициалы, буквицы и миниатюры.
Вторая – это образовательные и познавательные. Буквари, брошюры, обучающие науке – арифметике, грамматике, истории. Для желающих совершенствоваться и любознательных руководства и справочники по медицине, всевозможные травники, с рецептами лекарственных настоек и рисунками нужных растений. А также о сельском хозяйстве, животноводстве, механике, физике, химии, геологии, астрономии, домоводстве, охоте, оружии и по огненному бою.
Несть числа всяким вариантам и наукам. Если, к примеру, об охоте, так попутно о поведении и видах разных зверей, ловушках, капканах, воспитании собак, лошадей, ловчих птиц и правильных традициях. И все это может быть в одном или нескольких томах, украшенных рисунками, или один текст, в красивых обложках или обычной коже.
Третья – книги для индивидуального чтения (религиозные, в том числе нравоучительные, благочестивые) и светские (беллетристические и исторические). При этом и бумага была разных сортов и качества, что повышало стоимость произведения иногда очень значительно.
Объединяло их одно – все они издавались с разрешения Патриархии на ее печатном дворе и стоили немало. Фактически немногие могли себе позволить иметь личный экземпляр даже духовных. Ничего удивительного, что даже Вышатич, считавшийся по праву у них первым богачом, раскошелился не на новый томик, а подержанный. Такой стоит заметно дешевле и тоже пользуется немалым спросом.
Дома у них имелось больше двух десятков самых разных, не считая церковных трудов: про механизмы, арифметика с геометрией, исторические труды, сочинения по экономике, географии и даже греческие мифы. Практически все он выучил местами наизусть, многократно перечитывая.