Страна Беловодье
Шрифт:
– Конечно, – разрешил хозяин. – Для того и звал.
Данила осторожно открыл и просмотрел список глав. Математика, топография, черчение и межевые законы. Геометрию с тригонометрией и рисованием чертежей освоил самостоятельно по отцовской книге. Самая ценная вещь в доме, после древней книги Второго Исхода и Библии. Даже материнские бумажные сокровища, часть которых относилась к временам до Беловодья, по которым он учился, много давшие для состояния ума, не столь интересны. В отцовой имелись даже эти новые цифры, вместо привычных буквенных обозначений. Гораздо удобнее и легче вычисления производить.
– Ну и как?
– Так быстро
С недавних пор в Беловодье официально пользовались четверогранным поприщем, под которым подразумевалась квадратная площадь со стороной в 1000-саженную версту. Гораздо удобнее прежних четвертей, однако такое не все знают. Кое-кто до сих пор считает в «плугах», то есть мерах, с которых платили налог. А они в разных княжествах из-за почвы и дополнительных выпасов могли оказаться очень разными.
– Уверен, что справишься?
– Конечно. Только зачем это здесь? – спросил прямо, поднимая голову.
До сих пор вполне хватало в записях приблизительно такого: «…От холма с закругленной вершиной на юго-западе до реки, а оттуда по течению до границы участка Петра по прозвищу Бородавка…» Земли много, просто поднимать целину и вырубки дело тяжкое. Многие предпочитали перебираться на новый участок с истощением почвы. При выжигании несколько лет урожай высок, затем быстро падает.
– Я вам навскидку назову парочку книг гораздо полезнее в наших условиях. А это… Не помню, чтобы кто-то из-за участков всерьез ссорился. Лес большой, у реки лугов полно.
– В корень зришь, – одобрительно сказал тысяцкий. – Да не все слышал. Зимой в Тмутаракани княжеский съезд был. Постановили «каждый пусть держит землю свою через старшего в роду».
– И что? Не в первый раз с провозглашения отмены лествичного права наследования. Хотели прекратить бесконечное дробление отчин. Этому и в школе батюшка учил. Дату вот не упомню, но после великой замятни и объединения межуральской Долины с Поморьем Константином. Потом все равно с его смертью дети передрались и развалили Великое княжество. Ссориться и воевать, считая себя равными, князьям нисколько не мешает и целование креста.
– Теперь на съезде присутствовал и Патриарх словенский.
– И что?
– Никогда не задумывался, кто правит на самом деле в Беловодье? Почему до сих пор сохранялось понятие большой отчины?
– Потому что она принадлежит всему правящему княжескому роду, происходящему от единого прародителя.
– Нет. Так говорят, но нет. Потому что все земли, включая занятые такими, как мы, выселенцами, относятся к ведению Церкви. Они тоже власть, в чем-то параллельная княжеской, в чем-то соединявшаяся с ней и дополнявшая. И я говорю не о духовной, а административно-судебной. Наш отец Федор какие дела вправе разбирать?
– Разводы, двоеженство, о нецерковных формах брака, – подумал и уверенно закончил Данила, – изнасилование, нарушение церковной собственности, в том числе и земельной.
– О! – внушительно сказал Вышатич, поднимая палец. – Собственность! Многие дарят церкви имущество перед смертью и для отпущения грехов. Иные и землю отписывают.
Данила ждал, не нарушая молчания. Переспрашивать в очередной раз: «И что?» – на прекрасно знакомое не тянуло. К чему-то тысяцкий определенно ведет.
– Сегодня треть
– Отец говорил, после войн с поморянами для словен нет внешних угроз, зато земли сколь угодно. Потому и центральная власть ослабла.
– Княжеская! А церковная растет. Конечно, существовали случаи непослушаний, а иногда и гонений на священнослужителей. Но это в последний раз было добрых сто лет назад. Сейчас без сотрудничества с высшими иерархами князья не могут обойтись. Иной раз большие монастыри вроде святых Иллариона, Гермогена, Филарета или Мануила могут выставить оружных людей не меньше, чем Китеж, и уж точно больше Смоленска с Новгородом и Тверью. И спорить с монахами стало откровенно опасно. Вот на съезде они и продавили решение о полном межевании. Теперь каждый, считающий себя владельцем земли, обязан по постановлению съезда согласовать границы участков, определить координаты межевых знаков на местности, а не просто где камень стоял, и, определив площадь участка по полученным знакам, сохранить документ с подсчетами, именами владельцев и размерами выплачиваемых податей.
– И почему никто не замечает? – скептически спросил Данила.
– Это здесь, далеко от населенных мест, не видно. Нам есть позволение на участок семье две тыщи десятин или три, без разницы. Сколько поднял – твое. Все равно больше пятнадцати-двадцати десятин силами одной семьи не вспашешь. Правда… наверное, и там простые люди не замечают изменений. Они же не вдруг случились… Зато, бывая время от времени, невольно видишь разницы с прежним.
Он замолчал и, подумав, сам себя погладил по бороде знакомым жестом. Отец предупреждал: когда так делает, нечто недоговаривает, и надо быть особенно внимательным.
– Ладно, давай вернемся к нашим делам, – тряхнув головой, произнес тысяцкий. – Пока строились, некому было о нас беспокоиться и сажать новое начальство, благо и взять особо с нас и сеземцев нечего. Дороже обойдется держать здесь за княжеский счет тиунов, чем налоги. А вздумай драть серьезно ясак – так дикари сбегут куда подальше. Но мы худо-бедно обжились. Теперь иной расклад. Найдутся и на нашу шею князьки из захудалых, ныне их расплодилось до ужаса. Куча дармоедов, и все с огромным самомнением.
– Что будет с городской землей? – после краткого раздумья спросил Данила. Идея заполучить гонористого чужака на место хорошо знакомого, пусть и не ангела с крыльями, но выборного и достаточно справедливого Вышатича крайне не понравилась. Наложит лапу на все ценное и без правильных границ участков станет стравливать при любом раскладе. Тысяцкий не зря задергался.
– Ее, как и общинную тоже, надо замерить. Желательно по божескому сговору, не требуя особой платы.
– Ага, – тут сложно не согласиться. На общее благо придется отработать. Но тогда и семейное имущество обмерять за ним.