Страна Биробиджан
Шрифт:
Когда до него дошло, что она не шутит, что она уже ушла под воду, начался переполох. Иосиф стремительно развернулся и вытащил Нюшу из воды. Слава Богу, на берегу нашёлся врач, который послушал пульс и сердце и накричал на них: как они смеют женщину с таким сердцем вообще в воду пускать! Так они поплавали в первый и в последний раз.
Мою бабушку Иосиф обожал, считал её авторитетом во многих вопросах, баловал подарками. Но наряды и обновы её не интересовали: она могла завести подруг в дом, открыть шкаф и раздарить им свои наряды, которые он с гордостью привозил ей в подарок из заграничных командировок. А вот в шахматы, шашки Нюша могла играть запоем и, конечно,
Иосиф и Нюша
Иосиф и Нюша поженились в 1920 году, а 3 мая 1921 года у них родилась дочь, которую назвали Тамара. Её сразу стали называть Тасей, так как, во-первых, у нескольких знакомых дочки тоже оказались Тамарами, а во-вторых, грассирующему Иосифу Тасей называть дочку было проще.
Нюша была учителем истории в школе и много времени уделяла своим ученикам. Иосиф был поглощен своей преподавательской и политической деятельностью ещё больше. Ребенком занимались фребелички (дореволюционное название воспитательницы детей дошкольного возраста по методу немецкого педагога Фребеля — И.Б.), сестра Нюши Соня и, иногда, бабушка.
Так как в то время считалось, что детей вредно рано учить читать, никто не затруднял себя обучением Таси чтению. Но произошло чудо — моя мама в три года сама выучилась бегло читать и начала тайком от своих педагогов-родителей проглатывать книгу за книгой из папиной огромной библиотеки! Она была на этом однажды поймана и наказана, но не была «сломлена» — на всю жизнь у неё сформировалась стойкая страсть к чтению и стойкая ненависть к любым играм, вроде шахмат и шашек, в которые играли родители! А ещё мама оказалась «вундеркиндом» — школьную программу проходила очень быстро и «перепрыгивала» через классы».
Послереволюционный период на Украине проходил бурно. Либерберг принимал активное участие в политической работе и преподавательской деятельности. В своей автобиографии, изъятой при его аресте в Москве, он писал: «В 1923 году во время моей работы в Высш. Военно-политич. школе я имел кратковременные колебания троцкистского характера по вопросу о внутрипартийной демократии. Эти колебания показали, что тот мелкобуржуазный груз, который тяготел надо мной в первые годы революции, не был мною сброшен и в первые годы моего пребывания в партии. После известного постановления ЦК ВКП(б) о внутрипартийной демократии я понял всю антипартийность моих колебаний и безоговорочно перешёл на большевистские позиции. С тех пор у меня рецидивов колебаний за все 13 лет дальнейшего пребывания в партии не было». Потом этот факт из автобиографии следователи предъявят ему в качестве обвинения.
После освобождения от деникинских банд южной Украины Иосифа Либерберга направляют в Высшую военно-политическую школу в Киеве, где он преподает историю революционного движения в Западной Европе. В 1924 году И. Либерберга переводят на работу в Киевский институт народного хозяйства. Он читает курсы лекций в этом и других вузах Киева на русском, украинском и еврейском языках. К нему смело можно было применить термин «красный профессор», как и ко многим другим, однозначно ставшим на сторону советской власти «красных директоров», «красных дипломатов».
В 1926 году И. Либерберга утверждают заведующим кафедрой еврейской культуры Академии наук Украины.
На презентацию кафедры, которой тогда придали значение союзного уровня, прибыли представители научных и культурных организаций России, Украины и Белоруссии. Академик В. Перетц, выступивший от имени Всесоюзной Академии наук, заявил, что «вся советская научная общественность давно ждала исследователей еврейской истории, науки и литературы. Всесоюзная Академия наук считает, что в лице кафедры эта область исследований получила прочную материалистическую и действенную основу». Ощутив эту поддержку, И. Либерберг отметил в своём докладе, что «предполагает поставить вопрос о создании всесоюзного объединения еврейских научно-исследовательских институтов».
Следует отметить, что при подведении итогов мероприятий, связанных с открытием кафедры, Либербергу было поставлено на вид за то, что приглашения были направлены отдельным лицам и учреждениям, «враждебным» советской власти, в том числе известному еврейскому историку эмигранту Ш. Дубнову, центральному органу «Бунда» в Польше «Фолксцайтунг» и «Литерарише Блетер». Всё это ему припомнят через десять лет, на допросах, а пока он принимал поздравления именитых учёных. Иосифу Либербергу исполнилось тогда 27 лет.
Летом 1927 года закончилась экспедиция профессора Б. Брука, организованная КОМЗЕТом (Комитет по земельному устройству еврейских трудящихся при президиуме Совета национальностей ЦИК СССР) в Биро-Биджанский район. В воспоминаниях Э. Розенталь-Шнайдерман отмечается, что в институте с огромным интересом следили за результатами научной экспедиции, которая провела исследование далекого от центра России, никому неизвестного Биробиджанского района на Дальнем Востоке.
Отчёты и выводы этой экспедиции о том, что данный район более, чем другие, подходит для еврейской колонизации, были недостаточно ясными. Сотрудники кафедры хотели знать подробно, в деталях о природных богатствах региона. Оживлённая переписка по этому поводу велась Либербергом с профессором Бруком и академиком Вильямсом.
Весной 1928 года в Киев пришло известие, что правительство решило передать обследованный район для колонизации евреями и что там, в ближайшем будущем, появится еврейская автономная государственная единица.
В воспоминаниях Э. Розенталь-Шнайдерман можно встретить удивительные сравнения: «Мы были охвачены болезнью «двух Б». И все были заражены микробом ББ…когда мы услышали о Биробиджане, то нас всех охватила тихая радость: ничего себе, еврейское государство! И какое государство! Пролетарское еврейское государство! Социалистическое еврейское государство!! Осуществляются наши мечты, идеалы тех лет!..Ну что ж, пусть будет так! В добрый час!
…Мы все тогда словно получили укол витамина «Б-2», обещанный Биробиджан дал нам свежий и неожиданный для нас толчок нашим старым чувствам и сблизил».
Она считает знаком хорошего предзнаменования то, что глава государства М. Калинин выступал с декларациями о будущем Еврейской автономии и что это также было отражено в речах и статьях руководителей КОМЗЕТа и ОЗЕТа, и все чаще стал появляться лозунг — Биробиджан должен стать домом для трудящихся евреев, в том числе живущих за границей. Позиция Калинина, на её взгляд, отражала точку зрению высшего руководства страны и самого Иосифа Сталина. По этому поводу не могло быть никакого сомнения.