Страна городов
Шрифт:
— Ну, Дмитрий Сергеевич! Я согласен, что малость того, погорячился… Не надо было Оленя учить ругаться…. Но это он — сам, клянусь, я не виноват, что к нему все липнет, я только раз послал Игореху — он ко мне докопался, а тут этот… вундеркинд… зараза… Докопался: «А че это значит, да куда идти…». Ну, я и разъяснил, куда и когда это говорится — мол, если тебя достали родственники, можно их отправить пешим эротическим маршрутом в дальнее путешествие… Ну, он и запомнил, а племя Мамонта — знаете, они родня, хоть и воюют по каждому поводу и без, мамаша Оленя — тоже вон мамонтиха! И применил при случае. А до Елки, то есть пардон, Эльвиры Викторовны…. Ну, Дмитрий Сергеевич! Но мы же все видим как
— Да нет, не против, конечно…. По части детей все верно — все вы мои, куда я от Вас…
— Ну вот, — образовалась мелкая зараза, — значит и в остальном согласны, и с Эльвирой объяснитесь, она ваще по Вас сохнет, и всем хорошо будет….
— Стоп-стоп- стоп. Мои личные отношения — мое личное дело. Точка. Великий шелковый путь вам с Оленем мостить все равно — в целях нравственного совершенствования…
— А альтернативу?
— Что альтернативу?
— Ну, Вы всегда говорите, что любому деянию может быть предложена разумная альтернатива…. Например, мы готовы ходить целый месяц на охоту… или дополнительно позаниматься с новичками…
— Ты еще внеплановую рыбалку удочками предложи! И дополнительную порцию на обеде как вид особо изощренного истязания. Альтернативы тебе не будет. С завтрашнего дня, в свободное время, от забора — и до упора. Я все сказал.
— Млинннн! Олень! Олень, твою…. Виноват, Дмитрий Сергеевич! Олень, ходи моя сторона, скотина безрогая, но разговорчивая, я тебя сейчас обрадую!
И сладкая парочка удаляется, что-то бурно обсуждая. Ну, и где тут авторитет педагога? Ни капли раскаяния в раскосых хитрющих глазах. Ко мне подходит его брат, и интересуется, что же мы так бурно обсуждали? Буркнув, что пусть узнает у любимого младшего братца сам (Антон на целых пять минут младше, по поводу чего до сих пор идут бурные прения между братанами), и сам его воспитывает, но — не помогает ни в коем случае, удаляюсь.
Дел еще прорва — подготовить к путешествию по воде людей, только пивших эту воду, и не понимающих, как можно по ней плыть, не будучи, к примеру, уткой или бревном, или рыбой, на худой конец, — задача не тривиальная.
Замучавшись объяснять порядок действий на плоту, поручаю эту сверх задачу моим ребятам. И снова слышу — в ответ на робкие возражения женщин и девушек из племени Кремня, что де так нельзя, так не делается, что может великий вождь и колдун Род просто превратит их в рыб, они быстро-быстро доплывут до другого берега, и там вернутся в исходное состояние… С ужасом слышу от Ленки, доведенной бестолковостью слушательниц до белого каления, на великом и могучем, что она, де, их сейчас сама раком поставит и икать заставит, и что…. Дальше — мало переводимая смесь русско-татарских крепких выражений. Дева думает, что я нахожусь вне зоны слышимости.
Нет, надо с этой грязью бороться… ужесточить наказания…. Но запретный плод — слаще, конечно. Посмотрим, в общем, кто кого. Распустились за время похода. Отзываю теперь Матниязову в сторону.
— И как это понимать, мадмуазель? Решили продемонстрировать глубокое знание наиболее грубой, обсценной разновидности ненормативной лексики в русском
— А че они, ни своего, ни русского языка не понимают, ваще, тупые, блин…
16
«наиболее грубая, обсценная разновидность ненормативной лексики в русском и в близких к нему языках» — общее определение мата в словаре Википедия.
— А ты решила еще и татарским выражениям обучить — факультативно, так сказать… Недурно. Они, заметь, обрати внимание, после твоей «лекции» нормально говорить еще долго не будут, а матюкаться научатся на каждый случай — к делу и ни к делу. В общем, Елена свет Батьковна, поручаю я тебе языковой курс с этими дамами, и назначаю тебя ответственной за обучение девочек из группы Кремня. Все ясно? А что бы не распускала язычок, подойдешь к великому воину, сильномогучему булыжнику Антону — так кажется его новое имя переводится, и присоединишься к нему и названному братцу Оленю, на предмет посильной помощи в трудах. Каких — он объяснит.
Да здравствует эмансипация! Раз мадмуазель позволяет себе выражения из лексикона портового грузчика, то пусть и грузит посильно булыжники на строительстве. Краем глаза вижу бурно обсуждающую события троицу. Интересно, как они преподнесут события Оленю? Он-то, в общем, сторона пострадавшая.
Забегая вперед, скажу — матершинная ругань ухитрилась все-таки сохраниться, несмотря на все мои и Елкины труды. Но перешла — вот те и на! На уровень сакральных заклинаний — где она и находилась, по мнению некоторых исследователей, первоначально. И до меня доходили слухи о том, что некоторые колдуны племен используют перенятые от выпускников острова Веры словечки в своих особо тайных, и конечно же важных черных обрядах, связанных с отвращением темных сил. Вот такие дела.
Кон-Тики осторожно приближается. Из-за щитов выглядывают настороженные рожицы «комитета по встрече», видны луки и копья — все по-взрослому, не абы как. Вдруг мы в плену, и нас обменивать привели под конвоем?
Уяснив для себя, что все в порядке, что с нами — новые члены племени и наши ученики, на мне виснут сразу целая куча встречающих, в основном — девочки, и сажают своим весом задом на галечник. Дома. Пытаюсь обнять и выслушать всех одновременно — не получается. Елка стоит немного в стороне, видно по всему — рада успешному завершению похода, но и у нее масса информации и всего — всего. Подхожу к ней, кое-как освободившись от встречающих.
— Ну… вот добрались, в общем. Это с нами. Будут жить. Учиться. В общем, все нормально прошло.
Эльвира вдруг бросается мне на шею, и… целует! Что такое? Выходит, мелкий Ким был прав? Действительно, но как можно? Ведь она — тоже моя ученица, пусть в прошлом, и я — старый для нее, и вообще как-то, люди вокруг! А она душит меня в объятиях, и шепчет:
— Дурак, дурак, как ты мог уйти так надолго, я с ума тут сходила, места не находила, а вас там носило, непонятно где, ты что, не понимаешь ничего, я давно…
Она резко отстраняется от меня, стесняясь уже своей горячности, и смотрит, смотрит на меня, а я… Да я просто тону в этих глазах, глядящих на меня с любовью и надеждой на ответ.
— Эля… Ты знаешь… Ну, я то же неравнодушен… Тьфу, идиот, да ведь я тоже тебя люблю, моя милая, но как мог я позволить себе сказать тебе об этом!
Она прижимается ко мне и шепчет:
— Если бы не этот перенос… Да я бы все отдала, что бы быть рядом! И благодарна без меры, тому, кто дал мне этот шанс…