Страна грез
Шрифт:
— Почему я весь мокрый? — спросил Далтон, как будто не слышал, что сказал Пол.
Несколько молодых парней, которые были с ними, смеялись. Они старались этого не показывать, и Джеймс отвернулся от них. Он не хотел запоминать, кого надо ненавидеть и на кого обижаться за то, что они смеются над его старым отцом. Никто не думает о том, что такое может случиться с ними. Смех стал громче, и Джеймс вспылил.
— Заткнитесь, к чертовой матери, — закричал он.
— Джеймс…
— Извините…
— У вас есть отцы? — спросил Джеймс. — У кого-нибудь?
— Извините,
Но Джеймс уже никого не слушал: он пробирался сквозь стадо. Его отцу нечего было здесь делать. Далтон сам отправился с Джеймсом и остальными ковбоями сегодня утром. Сейчас он пытался скинуть с себя хлюпающую одежду. Он снял плащ и начал расстегивать рубашку. Джеймс почувствовал, как его переполняют эмоции: он очень переживал по поводу Сейдж; потом эти новости о приезде Дейзи, а теперь и его отец. Джеймс готов был взорваться, заорать на отца за то, что тот оказался там, где совсем не нужен, и только мешает работать.
— Господи боже, отец! — воскликнул он.
— Я весь мокрый. — Далтон смотрел на Джеймса удивленно, словно ребенок.
— Я знаю, просто очень сильный ливень, — проговорил Джеймс. Его лицо пылало и раскраснелось, словно раскаленная сковорода.
— Весь мокрый, — проговорил сокрушенно Далтон, — промок насквозь.
Джеймс опустил голову. Он будто услышал голос сына. Джейк говорил так всякий раз, когда Джеймс купал его. В тоненьком голосе сына звучало то же сожаление и обида; мальчик смотрел доверчиво снизу вверх на отца и говорил: «Весь мокрый, промок насквозь, папочка».
— Ничего страшного, — сказал Джеймс отцу, как когда-то говорил своему сыну. Он спешился и теперь стоял рядом с Далтоном, в самой середине живого потока. Животные наступали на ноги и толкали их. — Не волнуйся, отец.
— Мне это не нравится, — произнес Далтон с паникой в голосе. Он стянул с себя почти всю одежду и теперь стоял нагим под дождем.
Джеймс подобрал желтый плащ старика и обернул в него отца. Далтон был очень худ. Он облокотился на грудь Джеймса, и от холода его била дрожь. Далтон часто дышал, а на его обветренном и морщинистом лице мужчины, повидавшего многое в жизни, застыло выражение испуганного ребенка. Джеймс подумал о Джейке. Он хотел, чтобы его сын вырос сильным и крепким, поэтому поначалу старался не обращать внимания на его жалобы и хныканье. Но потом Дейзи подобрала мудрые слова и объяснила ему, что одной строгостью ничего не добиться и нужно разговаривать с ребенком, объяснять ему все, чтобы он понимал, что происходит. Теперь Джеймс, обнимая своего отца, говорил так, как учила его Дейзи.
— Это всего лишь вода, — произнес он. Вокруг них топтались животные, а дождь барабанил по головам. — Не надо волноваться, не надо.
До полуночи Дейзи позвонила в дом Дэвисов двадцать раз. Телефон был то занят, то работал автоответчик. Пока ни один из двоих беглецов не появился дома, и Паулина все же ответила на один звонок. Она стала кричать, что вообще ей не надо было пускать Сейдж на порог своего дома, потому что с самого начала знала, что от нее будут одни неприятности. Дейзи бросила трубку, но потом продолжала звонить.
Дейзи снова позвонила в дом Дэвисов и оставила три сообщения. Она просила Бена связаться с ней сразу, как только он войдет. Дейзи начала подозревать, что Паулина не передала сыну ее просьбу, поэтому продолжала звонить сама. Она переживала, что занимает линию, в то время как может позвонить Сейдж, но ей надо было узнать у Бена, где ее дочь и как она. Только Дейзи снова подняла трубку, как услышала стук в дверь черного хода. С трубкой в руке она распахнула дверь.
На крыльце стоял Бен. Он был одет в штормовку с капюшоном, отчего его плечи казались непомерно широкими. При виде Дейзи он испуганно попятился, а сама Дейзи от удивления открыла рот. Она медленно повесила трубку.
— Моя мать сказала, что вы звонили, — произнес Бен. — Я подумал, что будет лучше, если я приду.
Дейзи кивнула:
— Входи.
— Вы, наверное, не хотите меня видеть, — проговорил он. Глаза Бена покраснели, а лицо побледнело. Было заметно, что он волнуется. Бен был всего на год старше Сейдж.
Дейзи смотрела на него и думала, что от него забеременела ее дочь и что именно он помог Сейдж убежать из дома. У Дейзи в глазах заблестели слезы.
— Я хочу тебя видеть, — услышала она свой голос.
— Простите, — произнес Бен.
— Скажи мне, — начала Дейзи, пытаясь перебороть слезы, — где Сейдж?
Бен смотрел в пол, на сосновые доски, отполированные до глубокого блеска. Дейзи и Сейдж очень давно сами нанесли на пол рисунок, где маргаритки сплетались с серебристыми листьями полыни, образуя подобие виноградной лозы.
— Бен?
— Я не знаю.
— Ты должен.
— Нет, — воскликнул он. — Честно. Мы были вместе до…
На кухонном столе стоял кувшин из зеленого стекла. В нем был букет желтых хризантем, которые Сейдж сорвала неделю назад, прежде чем уйти из дома. Дейзи пообещала себе хранить их до тех пор, пока Сейдж не вернется. Одним взмахом руки Дейзи отправила кувшин в полет через холодильник в стену, где он с хрустом разлетелся.
— Не смей мне врать! — заорала она. — Ты соврал полиции, соврал своей матери. Но, черт возьми, Бен, ты скажешь мне правду. — Дейзи всхлипнула, взглянув на мертвые цветы в луже грязной воды, а затем в упор посмотрела на потрясенного Бена.
— Говори, — прошептала она, едва сдерживая себя, — говори.
Бен стал собирать большие осколки кувшина, но Дейзи схватила его за руку.
— Прости, — произнесла она. — Я не сумасшедшая и не хотела тебя напугать. Но я должна знать, должна услышать, что происходило с Сейдж.
— Она… — начал Бен, с трудом подбирая слова.
— Продолжай, Бен, — проговорила Дейзи. — Ты можешь мне рассказать.
— Она была в Айове, миссис Такер, — произнес Бен. — Как я сказал полиции…