Страна игроков
Шрифт:
После ее слов возникла неловкая тишина.
Дома они приготовили чай, сели на диван перед телевизором и стали смотреть теннисный матч, при этом убрав звук и негромко включив Второй фортепьянный концерт Рахманинова. Какое-то время сидели молча, а потом Анна, не отрывая взгляд от экрана телевизора, спросила:
– Ты хочешь знать, что у меня было с Шелестом?
– Нет, мне это совсем не интересно!
– решительно заявил Ребров, тоже не отрываясь от тенниса.
– Я не хочу, чтобы ты терзал себя, - тем не менее продолжила Анна, - и каждый раз, когда я иду на работу, думал бог знает что... Сейчас для этого у тебя нет никаких оснований.
– Сейчас?
– уточнил
– Да, мы были близки, но теперь все это в прошлом.
Голос ее был отчаянно твердый. Так честные пионеры признаются родителям, что получили двойку по поведению.
– Я же тебе сказал, что меня это не интересует, - еще более решительно произнес Виктор и тут же спросил: - А когда вы расстались?
– Года полтора назад, - немного подумав, ответила Анна.
– Почему?
– Это трудно объяснить.
– Ты уж постарайся, если сама начала этот разговор.
Ребров поднялся, выключил проигрыватель и подошел к окну. Комната освещалась только экраном телевизора, и это хотя бы частично помогало обоим скрывать свои чувства.
– Он стал сейчас другим, - наконец выдохнула Анна.
– Я тебе уже говорила, что он забрал меня с собой в Министерство экономики с институтской кафедры. Тогда я была его аспиранткой... ну и, как это часто бывает, влюбилась в него. Я была моложе, а тут - работа в правительстве, зарубежные поездки с Шелестом, цветы чуть ли не каждый день. У кого хочешь закружится голова... Но, возможно, голова кружилась не только у меня. Сам Шелест был очень молодым для такого стремительного рывка в карьере и той, почти безграничной власти, которую получил... А может, дело и не в его возрасте, а в каких-то внутренних качествах... В общем, и сейчас в стране нет нормальных законов, а в начале девяностых годов люди в правительстве вообще могли делать все, что хотели. И эта власть, по-моему, его и сломала...
– Она на какое-то время задумалась.
– Я помню, когда началась массовая продажа принадлежащих государству пакетов акций предприятий, он со своими друзьями в правительстве сбывал их подконтрольным структурам. Газеты писали об этом, как об откровенном воровстве, а им было на все наплевать. "Конечно, внешне то, что мы делаем, выглядит не очень красиво, - говорил он мне тогда, - но, понимаешь, в стране просто нет команд, которые могли бы всем этим эффективно управлять в рыночных условиях. По большому счету, нам даже должны сказать спасибо - ведь мы будем поднимать стоящие на коленях предприятия..." Он уже в то время поверил в свою исключительность. А когда у них все это получилось с дележом предприятий, Шелест стал считать, что может не только приспосабливать законы под себя, но и вообще действовать вне всяких законов. Вот тогда у него появился Рудольф Кроль...
– Я нисколько не сомневался, что они друг друга стоят...
– вставил Ребров.
Анна была явно недовольна замечанием Виктора и тем, что он перебил ее.
– Еще раз повторяю, Владимир не способен ни на какие убийства, повысила она голос.
– Возможно, он хотел как-то давить на конкурентов, быть в курсе их дел, планов... Для этого и взял в свою команду Кроля. Но этот бывший кагэбэшник вышел из-под его контроля. По-моему, Шелест хотел бы избавиться от своего начальника службы безопасности, да не знает как... Но в любом случае это - уже совершенно другой человек. Я не могу относиться к нему так, как раньше!
– А как он относится к тебе?
Анна опять замолчала. Ей, видимо, не нравилась та жесткость, с которой он задавал вопросы, и она раздумывала: продолжать или нет.
– Ну... иногда он пытается... оказывать мне какие-то знаки внимания... Думаю, его
– Ему кажется, что это против всякой логики. Хотя, как человек интеллигентный, он умело скрывает свое раздражение.
– Только одна поправка, - поднял указательный палец Ребров.
– Как человек заинтересованный, не хочу комментировать эту волнующую любовную историю. Я лишь сомневаюсь в правильности употребления в данном случае слова "интеллигентный".
– Тебе уже сказано вполне достаточно, чтобы защитить твое самолюбие! заявила Анна.
– И сделала я это потому, что мне не безразлично, как ты себя будешь чувствовать. Но я не собираюсь перед тобой оправдываться за свое прошлое и обсуждать тех людей, с которыми когда-то была близка. Так что, если ты не хочешь, чтобы мы с тобой поссорились, давай немедленно сменим тему...
В тот вечер они и в самом деле о Владимире Шелесте уже не говорили.
3
Именно в то время, когда Виктор переживал самый бурный и самый опасный период во взаимоотношениях с Анной, в его жизни опять возник человек, общение с которым по определению не могло быть легким, - бывший редактор отдела экономики Роман Хрусталев.
Он неожиданно позвонил Реброву. Они не виделись и не разговаривали с того самого момента, как Роман хлопнул дверью в редакции и ушел, не попрощавшись даже с сотрудниками своего отдела, что в общем-то было для него очень характерно.
Позднее Ребров слышал от Игоря Стрельника, что Хрусталев устроился работать в "Правду". Безусловно, это решение нельзя было назвать тщательно взвешенным. Скорее, очередной импульсивный поступок: после демарша в кичившейся своей демократической ориентацией "Народной трибуне" его бросило в другую крайность. Но так как коммунистов Роман не любил еще больше, чем демократов, то уже через месяц он с не меньшим шумом покинул и "Правду". А дальше следы его затерялись.
Виктор относился к своему бывшему начальнику неоднозначно: с одной стороны, он устал от беспокойного характера Хрусталева, а с другой - был ему очень благодарен за поддержку во время скандала вокруг статьи о "Русской нефти". Стараясь не забывать добро, Ребров звонил несколько раз Роману домой, чтобы хотя бы обменяться новостями, и все время заставал только его жену. Он передавал приветы, оставлял свои телефоны - и в союзе, и в новой квартире, - но ответного звонка так и не дождался.
В конце концов Виктор решил, что Хрусталев за что-то обижается на него, и перестал искать контакты. И вот Роман сам позвонил в Союз молодых российских предпринимателей. Причем в голосе бывшего начальника было столько радости и тепла, словно им насильно не давали говорить несколько месяцев.
– Как жизнь, дружище?!
– прокричал он в трубку.
А когда Виктор ответил бородатой шуткой, что "его жизнь, кажется, состоялась", Хрусталев пришел в неописуемый восторг.
– Слышал, ты тоже ушел из этой помойки?!
– возбужденно спросил он.
– Если ты имеешь в виду газету, то - да, - подтвердил Виктор.
– И правильно сделал! Оставаться в "Трибуне" - себя не уважать. Кстати, если тебе в перспективе понадобится работа, могу пристроить тебя в аппарате нашего патриотического движения. Нам нужны толковые, без всяких этих демократических выкрутасов ребята.
– А что за движение?
– осторожно поинтересовался Ребров, опасаясь обидеть своим незнанием Романа.
– Национально-патриотическое движение "Святая Русь". Его возглавляет генерал Гнедаго, - пояснил Хрусталев.