Страна нигде

Пинаев Андрей Михайлович

– Просто у нас в комнате девочки сидят, болтают, там шумно, я отдохнуть хотела в тишине, а некуда пойти - везде люди.
– смущенно пояснила она через минуту, хоть я и не спрашивал.

– Да, это бывает.

Она хотела сказать еще что-то извиняющееся-оправдательное, но закашлялась.

– Простыла?

– Нет... я пока шла по коридору, не туда зашла, а там что-то такое мягкое и пыльное, до сих пор в горле першит.

– Хочешь чаю?

– Если можно...

– Тебя как зовут-то?

– Даша...

А потом прошло четыре

года. Да, именно так. Четыре года я почти каждый день по два-три часа сидел в своей каморке (сидел бы и дольше, но воспитатели беспокоились, что я зачахну без свежего воздуха и дневного света), и все это время в кресле за моей спиной находилась эта девочка. Она читала книги - сначала детские детективы, потом просто детективы, потом иронические детективы, потом эти кошмарные, словно под копирку написанные любовные романы с неотличимыми друг от друга обложками, иногда смотрела сериалы на том самом карманном телевизоре, который я все-таки починил, что-то писала в маленькой, закрывающейся на замочек записной книжке, много болтала ни о чем - но не требовала от меня внимательно слушать, так что я терпел. Чай теперь подавала мне она, а на смену продуктам быстрого приготовления пришла выпечка, которую девочки готовили на своих занятиях по домоводству.

Конечно, нас дразнили. Первые полтора года - 'жених и невеста', потом исключительно 'супруги Рожковы'. Наша воспитательница, Татьяна Евгеньевна, как-то прочитала мне длинную пространную лекцию о первой любви и незапланированной беременности (наверняка и Даше пришлось ее выслушать), но тревожилась она совершенно зря - первый раз мы легли в одну постель значительно позже, в институте. Там же, в той комнате, мы и не думали ни о чем таком - сначала, а потом то, что мы поженимся, стало подразумеваться само собой.

Сразу после окончания школы мы оба отправились получать высшее образование. Я - в техвуз (ох и громкое название для такой конторы), Даша - в экономический. Институты в разных концах города, общежития в разных концах города, встречи стали редкими, но оставались регулярными. Иногда моя комната общежития оставалась мне одному, иногда ее соседки куда-то уходили, к сожалению, ненадолго, да и нельзя было в общежитии находиться посторонним после восьми часов вечера, так что прорепетировать семейную жизнь у нас не вышло.

Потом Даша стала избегать меня. Избегала встреч, когда все-таки встречались, не оставалась со мной наедине, когда пытался поцеловать - отворачивалась. Обижалась на что-то вымышленное - 'Почему ты не звонил? Что значит звонил, не ври, когда? У меня тогда батарейка села! Ну хорошо, ты не виноват, но тебе что, трудно извиниться?'.

Как и подобает мужчине, я до самого последнего момента ничего не понимал. Не понимал до тех пор, пока Даша не сказала прямо:

– Андрей, нам нужно расстаться.

– Почему?

– Я так больше не могу.

Мы сидели на лавочке в парке, рядом с фонтаном, его брызги иногда долетали до моих ног. Я купил ей мороженое, но она не взяла, и я

держал вафельный рожок с уже подтаявшими цветными шариками, не зная, что с ним делать.

– Даш, потерпи еще немного. Я говорил с комендантом, как только в семейном общежитии комната освободится, нам дадут. У меня заказов на ремонт техники все больше, по знакомству конечно, но деньги приносит, и недалеко от нашего общежития сервисный центр открылся, там может быть вакансия, устроюсь на постоянную работу - квартиру снимем, подожди еще...

– Что? Боже, и в этом весь ты. Разве в этом дело?

– В чем же?

– Просто... нет любви.

– Даша... ну чего ты? Я что-то сделал не так?

Она невесело усмехнулась.

– Знаешь, любовь... это когда люди встречаются, и между ними проскакивает искра. Они парят, как на крыльях, готовы луну друг для друга достать... Разве у нас так было? Наши с тобой отношения - это... это словно я начала книгу читать с середины. Я даже не помню, чтобы ты делал мне предложение. Все как-то... само собой.

Я повернулся к ней, попытался поймать взглядом взгляд.

– Мы ведь вместе уже шесть лет, Даша. Знаешь, сейчас восемьдесят процентов супружеских пар и до второго года не дотягивают. А мы с тобою уже шесть лет, мы притерлись друг к другу. Ты знаешь, чего от меня ждать, я знаю, что тебе нужно. Ты помнишь, у нас как-то священник лекцию читал? Мол, настоящая любовь в браке возникает лишь через несколько лет... ну... может, не будет такой любви, как ты описала, но я буду заботиться о тебе. Я буду тебе верным и надежным мужем, это я могу обещать.

– Надеюсь, мы останемся друзьями.
– сказала Даша, поднимаясь со скамейки.
– я тебе как-нибудь позвоню, мы погуляем, ладно?

– Еще минуту, подожди.
– остановил я ее.
– Даша, это... если ты вдруг передумаешь, возвращайся. И все будет как прежде. Но если нет - лучше разойтись совсем и не встречаться, как друзья. Я буду ждать тебя... год.

– Год?
– удивилась она, и почему-то уголки ее рта поползли вниз.
– а что потом?

– Извини, но я не могу ждать тебя всю жизнь. Через год я буду считать себя свободным от обязательств.

– Год? Значит, год, да? Так ты меня ценишь?

– Ты только что сказала, что мы расстаемся. Любой другой считал бы себя свободным немедленно, я же даю тебе целый год, чтобы передумать. Я тебя очень ценю.

Даша не сказала ничего, лишь покачала головой и пошла к автобусной остановке, а я остался сидеть, капая тающим мороженым на асфальт.

С тех пор, как она поступила в институт, у нее появилось множество подружек. Великое множество. Даша представляла меня им, как своего жениха, но я не запомнил ни одной - они были похожи друг на друга, словно продукт одного конвейера по производству манекенов. И чем больше Даша общалась с ними, тем больше становилась похожей на них. Когда несколько месяцев спустя она позвонила мне, я по голосу понял - трансформация завершилась.