Страна Печалия
Шрифт:
Часть вторая
НЕПРИКАЯННАЯ СЛОБОДКА
Что пользы человеку от всех трудов его,
которыми трудится он под солнцем?
Покинув в крайнем замешательстве кабинет владыки, Аввакум справился у неподвижно стоявшего возле стены Спиридона, где ему отыскать Ивана Струну, на что получил маловразумительный ответ и, махнув рукой, отправился сам на поиски. Дьяка он нашел в небольшой каморке, занятого расчесыванием частым гребнем своей жиденькой бородки. Делал он это старательно, словно именно в бородке
— Худо у нас нынче с жильем после последнего пожара. Сам угол снимаю неподалече отсюда, а сейчас не знаю, чем вам и помочь, батюшка…
Аввакум опешил. Он никак не ожидал, что для него не приготовлено место, где он мог бы разместиться вместе с семьей. Нежелание дьяка помочь ему он отнес к произошедшей стычке, после которой тот обещал ему показать, чья здесь власть. И вот теперь пришел тот самый момент, когда он власть свою употребляет так, как считает нужным.
— Владыка мне сказал, — начал было он, но дьяк остановил его поднятием руки, сопровождая это движение тяжким вздохом.
— Разве дело преосвященного владыки — вникать в дела житейские? Он у нас великий молитвенник и вряд ли ведает, чем мы все тут заняты. А уж о том, кто, где и как живет, ему и вовсе знать ни к чему.
Тем более в Москву собрался ехать, — проявил Струна удивительную осведомленность о содержании только что доставленной Симеону грамоты. — Сейчас подумаю чуток и соображу, куда вас определить. Главное, чтоб крыша над головой была… Так говорю?
Аввакум согласно кивнул, понимая, что лучше соглашаться, чем еще на одну ночь остаться ночевать в монастырском братском корпусе, прелести которого он уже испытал на себе в полной мере.
— От пожара не пострадала лишь слободка, что подле монастыря находится. Потому как огонь стороной прошел. Есть там у меня один домишка на примете. Не ахти какой, но, коль руки приложить, до весны в нем дотянуть вполне можно. А там, глядишь, подыщем что получше…
Аввакум внимательно слушал, не прерывая витиеватую речь дьяка. Возразить ему было нечего, себе дороже обернуться может.
— Эй, Спиридон, — громко крикнул Струна, — проводи батюшку до слободки и покажи домик, где ранее покойный дьякон соборной церкви жил! Как его звали… Запамятовал…
Спиридон тут же обозначился на пороге, а дьяк, сколько ни тужился, так и не вспомнил прозвание умершего дьякона, что лично Аввакуму совсем знать и не требовалось. Не простившись, он вышел вслед за Спиридоном, и они отправились в подгорную часть города в сторону Знаменского монастыря. Он широко вышагивал, радуясь, что так легко все обернулось и не пришлось вымаливать, упрашивать злопамятного дьяка о скором предоставлении хоть какого жилья…
Меж тем Аввакум не подозревал, что его ждет впереди, а преспокойно шагал вслед за архиерейским келейником Спиридоном, идущем скорой рысью чуть впереди него. «Вот теперь-то все у меня заладится, — думал Аввакум. — Зря Сибирью пугали. Такая же страна, как и вся Россия. Ничего, поживем, освоимся, а там, глядишь, соберу вокруг себя, как когда-то в Москве, кружок единоверцев, и мы тут такое сотворим, чертям тошно станет…»
Но далеко не так думал ангел, неотступно находящийся подле него и сопереживавший за каждый его необдуманный поступок. Ему виделась совсем иная перспектива дальнейших событий, где раб Божий Аввакум понесет немало испытаний, виной чего будет
Знал об этом и ангел, но вот только не мог передать своему подопечному, что ни на один годок пожаловал тот в страну, где печаль и нужда живут рядом с человеком, как родные братья у отцовского стола и не отринут от него до тех пор, пока он не полюбит весь мир до самой малой твари, здесь живущей, и не поймет, что он лишь песчинка среди прочих, и не смирится со своей участью. А постичь, уразуметь эту простую истину может человек лишь через великую печаль и страдания, приняв их, подобно Спасителю, прошедшему великие муки и страдания во имя нас, неразумных, желающих жить по собственному разумению наперекор судьбе и воле Божьей…
…Монастырская слобода, примостившаяся бочком, как бы сбоку-припеку на самой городской окраине близ Иртыша, вольготно раскинулась по берегу небольшой речушки, бегущей с близкого болота на встречу со своим могучим водным собратом.
Уже никто и не помнил, когда появились в ней первые дома, и обычно вопрошающего на этот счет отсылали ко временам первого сибирского архиепископа Киприана, собственно, тот монастырь и основавшего. Именно с тех самых пор, когда понадобились рабочие руки на строительство обители, и остались на монастырской земле многие трудники, соорудив себе абы как временные жилища из остатков, а иногда попросту сворованных материалов. В скором времени строения те вместе с землей стараниями владык сибирских были приписаны к церковному ведомству, а стало быть, до самого последнего бревнышка стали неукоснительной принадлежностью стоявшего поблизости монастыря, о чем обитателей слободских немедленно оповестили и поставили в полную известность.
Но на слободчан известие это странным образом не произвело Должного впечатления, и они продолжали считать себя людьми вольными и никому не подвластными, о чем особо не распространялись, но всеми действиями своими показывая полную свободу и независимость. Епархиальное же начальство, сколько ни старалось понудить их к ежегодной плате за пользование землей и строениями, нисколечко в том не преуспело. Слободчане на первое же такое требование заявили, что постоянных доходов не имеют, а потому ничего платить не станут, а кроме того, недвусмысленно дали понять, что в случае применения силы они без долгих раздумий съедут с насиженного места, предав огню все, что не смогут унести с собой.
Епархиальные приказные и монастырское начальство, хотя в угрозу ту не особо поверили, но от применения силовых мер воздержались, надеясь со временем изыскать способ по привлечению обитателей слободы к работам в пользу понемногу встающей на ноги обители. А потому по нескольку раз в год являлся к ним во двор кто-нибудь из монастырской братии, посланный настоятелем, и не требовал, но скорбно просил соседей своих помочь в заготовке дров и их доставке. Или на покосе потрудиться недельку-другую, пока ведра стоят. Или подновить монастырские строения. За это работникам полагался соответствующий харч и монашеское благословение.