Страна Семи Трав(изд.1976)
Шрифт:
3
Утром шестнадцатого июля я поднялся раньше всех и шепотом поздоровался с Бульчу, который, сгорбившись, сидел у лодки с ружьем на коленях. Потом я на цыпочках обошел мирно спавших Лизу и Савчука и, присев на корточки у вещевого мешка, принялся вынимать оттуда продукты.
Сушки, сушки, сушки… Ну и надоели же они, между нами говоря! Крупа… Сахар… А где банка с лососиной и консервированные персики, сберегавшиеся как лакомство? Неужели
Теперь НЗ! На свет вслед за персиками появилась объемистая фляга со спиртом. Я сполоснул в реке кружки и расположил их в симметричном порядке вокруг фляги.
Отступил на шаг, полюбовался сервировкой. Хорошо, но все же чего-то не хватает. Чего? Наверное, праздничной скатерти. В таких случаях полагается скатерть.
Я в некоторой растерянности оглянулся по сторонам. Может быть, мох?.. Я бережно перенес флягу, лососину, персики и кружки на большую плоскую кочку, сплошь поросшую ярко-зеленым бархатистым мхом. Конечно, это не белоснежное, туго накрахмаленное полотно, но ведь мы не в «Праге» или в «Метрополе», а в горах Бырранга, почти на пороге каменного века!
Бульчу с удивлением смотрел на меня.
Разведя костер и набрав воды в чайник, я подвесил его над огнем, а сам пристроился рядом и закурил в ожидании, пока проснутся мои спутники.
Над кучей одеял поднялись вздыбленные и всклокоченные рыжеватые кудряшки. Лиза изумленно сказала хрипловатым со сна голосом:
— О! Готовится пир? Почему?
— А какое число сегодня? — ответил я вопросом на вопрос.— Забыла? Шестнадцатое июля!.. То-то и оно! Эх, ты! Ну, поздравляю, Лизок!
— Кого это вы и с чем поздравляете? — спросил Савчук, высовывая голову из-под одеяла.
— Лизу. С днем ее рождения.
— Боже мой! — Наш начальник с испуганным видом поспешно перекинул ноги через борт лодки.— Конечно же, и я… От души… Даже не подозревал, представьте себе... Ну, что бы заранее, Алексей Петрович, хотя бы вполнамека…
— Сама всегда забываю свой день рождения,— прервала его Лиза, беспечно тряхнув кудряшками.
Вскоре все участники экспедиции уже сидели вокруг кочки. Спирт — в самых минимальных дозах, потому что это был действительно НЗ —г неприкосновенный запас,— я с осторожностью разлил по кружкам. Чайник весело забормотал какую-то чепуху и просигналил струйкой пара: «Готов! Готов!»
— Ну, все как будто? — спросил я, в последний раз не без самодовольства оглядывая праздничный «стол».
Но Лиза не притрагивалась к еде. Она красноречиво-укоризненно смотрела то на меня, то на Савчука. Я тоже с недоумением посмотрел на него. Чем бы это он мог ей не понравиться? А! Он был не брит!
Я с сомнением провел ладонью по своему подбородку. Брился-то я, собственно говоря, вчера, но ради такого торжественного случая?..
Лиза требовала от нас с Савчуком, чтобы мы брились
— Не надо распускаться,— говорила она.— Бритый человек всегда собраннее, энергичнее небритого,— сколько раз приходилось это замечать. Не забывайте и о чисто эстетической стороне дела. Многодневная щетина, фу-фу!.. Еще у вас, Володя, так-сяк, светлая, почти не видно. Но у Леши черная, разбойничья!.. Потом небритые, как правило, имеют болезненный, усталый вид. Прошу не снижать мой политико-моральный уровень!..
О Лизе можно сказать, что она обладала своеобразным житейским талантом: всегда умела поставить себя в правильное отношение с людьми, даже очень близкими к ней, причем очень спокойно, почти шутя, без всякого нажима.
— Извини, Лизочка, я сейчас,— пробормотал я и, захватив бритвенный прибор, отошел в сторонку. Сконфуженно пыхтя, за мной последовал Савчук.
Бульчу, ничего не понявший, вздохнул и принялся за лососину.
Не прошло и десяти минут, как мы снова сидели против Лизы, сияя гладко выбритыми щеками и распространяя вокруг запах тройного одеколона.
— Поздравляю тебя, милый мой Рыжик,— сказал я.— Желаю тебе… Но чего же тебе пожелать?
— О! Добраться поскорей до Страны Семи Трав!
— Вы, наверное, совсем не так хотели встретить свой день рождения,— сказал Савчук, выуживая из банки самый большой персик: наш начальник был сладкоежкой.— Мечтали о вечеринке, о танцах, быть может, даже о шампанском... А приходится поднимать кружки со спиртом на какой-то сырой мочажине, в пути...
— А я всю жизнь в пути,— бодро ответила Лиза.— Естественно, что и день рождения встречаю в пути. Я довольна. Ветер гонит тучи над головой, рядом позванивает река, а впереди они…
— Кто впереди?
— Истоки Реки Тайн! Ведь это очень хорошо, когда впереди ждут тебя истоки тайн…
Мы кивнули в знак согласия, потом подняли жестяные кружки, наполненные разбавленным спиртом, и чокнулись.
— Ну, будьте здоровы, дорогая Лиза!— провозгласил Савчук.— Пью ваше здоровье. Желаю вам всего, всего…
— И все-таки неловко без цветов,— огорченно сказал я, ставя кружку на мох. — Тебе, Лиза, оно, может, и ничего, а нам с Савчуком неудобно. Полагается преподносить в день рождения цветы.
— Ну что ж,— пробормотала Лиза, посмотрев на меня чуть лукаво, искоса.— На квартире в Москве нас, конечно, дожидаются цветы. Целая корзина гортензий, заказанная по телеграфу с мыса Челюскин…
Савчук недоумевающе поднял брови.
— Это от Андрея,— пояснил я.— Андрей всегда преподносит ей корзину гортензий ко дню рождения. А если находится в плавании или на полярной станции, то заказывает цветы по телеграфу и «красная шапка» — посыльный из магазина — приносит их к нам на квартиру.— Я повернулся к Лизе: — Гортензии, кстати сказать, не дожидаются тебя на этот раз. Ведь Андрей знает, что ты не в Москве, а в горах Бырранга.