Страна собак
Шрифт:
"Выпендривается. Когда-нибудь нарвется, дурачок!", - отметил про себя Дик.
Примерно то же самое выразил вслух Цыган:
"Глянь-ка на него - шустрым псом будет! Если, конечно, доживет до осени".
"Точно!".
"А Зубатый, тот какой-то вялый, - продолжал Цыган.
– И хитрожопый. Этот, видать, проживет чуть подольше, хе-хе".
Дик промолчал. Улегшись на свое место, он вдруг спросил:
"Цыган, а почему мы всегда лаем из-под ворот на пробегающих мимо собак?".
"Так положено, братан".
"Кем положено?".
"Кому надо, тем и положено!
– бросил в ответ Цыган.
– А ты что, сильно занят? Уже и погавкать
"Да нет. Оно так даже и веселее, но... Вот погляди на это со стороны: бегут себе собаки мимо, никого не трогают, а мы, как какие-то бешеные придурки, как... Бессмысленно все это, и даже как-то нездорово".
"Почему бессмысленно? Пусть "эти" видят, что мы службу тащим!".
"Думаешь, они нас кормят за то, что мы собачимся с соседями?".
"И за это тоже".
"Сомневаюсь. Я заметил, что они от нашего брёха всегда окна закрывают, чтобы не слышать".
"А какого ж хрена ты тогда гавкаешь? Лежал бы себе в сторонке, да блох ловил!", - зло усмехнулся Цыган.
"Привычка, наверное. Дурная. Надо избавляться".
– Дик печально вздохнул.
Цыган неприязненно оскалился.
"Вот смотрю я на тебя... Ты весь такой умный, правильный, а кошака ни за хрен свинячий задрал! А на фига ты его задрал?
– И он с притворной опасливостью заглянул Дику в глаза.
– И ежиков жрешь!".
"Дались ему эти ежики!", - с раздражением подумал Дик, но ответил вполне спокойно:
"Кто-то жрет ежиков, а кто-то молочных щенков".
Цыган недовольно зарычал, но не сказал ничего.
"Но ты не парься, мой неразумный брат, - с грустью в мысли продолжал Дик.
– Сэнсэй говорил, что все эти причуды заложены в нас от рождения. И у каждого они свои".
"Все понятно с тобой: весеннее обострение!", - огрызнулся Цыган.
Дик не ответил, но подумал:
"Да-да, весна! Еще одна весна! Пора в дорогу. Как говорится: хорошо не там, где нас нет, а там, где мы хотим быть!".
Снова защемило в груди. Дик скривился от боли и отошел в сторону.
***
Цыган с Диком как в воду смотрели. Через пару дней малыша Джека, который неосторожно отдалился от своих ворот, Рыжиепсы прижали в углу бетонного забора, прямо через дорогу от их базы. Три пса, злобно урча, наступали, и их оскаленные пасти пенились белой слюной. Но Джек, прижатый к забору, отнюдь не визжал, как затравленный щенок, а воинственно рычал на своих врагов: его шерсть вздыбилась, он готовился к бою. Возможно, он не был таким уж храбрым, а просто не сталкивался еще с настоящей, смертельной опасностью.
Вне всякого сомнения, Рыжиепсы порвали бы его, но в тот самый момент в ворота базы заезжала машина, и охранник Виталька, привлеченный лаем, увидел, как на той стороне улицы погибает отважный Джек. Он схватил первый попавшийся дрын и бросился на помощь. Псы, увидав бегущего человека, отступили, но не ушли совсем. Они стояли чуть в стороне, все еще лая и хрипя на уходящую из их лап добычу. А Джек, видя, что путь свободен, бросился через дорогу к открытым воротам, едва не угодив под проезжавшую мимо легковушку. Забежав на родную территорию, он остановился у крыльца, дрожа всем телом и часто дыша. Его шерсть блестела, из пасти капала слюна. Сзади к нему подошел Цыган и уселся рядом.
"Ну чо, перец борзый, довыпендривался?", - спросил он у Джека.
Джек помалкивал. Он никак не мог отдышаться, и все еще опасливо смотрел в открытые ворота.
"Блин, только жратву на вас, недоумков, переводить! Бесполезные
"Ничего, это ему урок будет, - сказал Дик, поводя носом в сторону Джека.
– Главное, что не испугался".
Цыган тоже понюхал воздух.
"Ну да, вроде бы не обделался. Значит, добрым псом будет!".
Дик уловил у Цыгана нотки гордости за своего отпрыска, что было для него совсем не характерно.
"Смотри ж ты! И откуда что берется? Видать, стареет Цыган, становится сентиментальным", - усмехнулся про себя Дик.
***
Однажды (это было уже в начале лета) на "центральные склады" приехала какая-то высокая комиссия. Директор вел группу товарищей по двору на склад, и тут один из членов комиссии нечаянно вступил в свежее собачье дерьмо. Кучка попалась небольшая, но вони было много.
На следующий день директор подошел к будке охранников, вызвал дежурившего Борисыча и принялся отчитывать его, имея в виду всю их службу (Борисыч официально числился старшим поста: всего тысяча рэ сверху к зарплате, зато пилюлЕй огребал за всех!).
– ... Или убирайте за ними, или я "их" самих отсюда уберу. Всех!
– закончил гневную речь директор, как всегда глядя охраннику в грудь.
Борисыч пытался оправдываться:
– Пал Сергеич, да это всё щенки - они глупые, поэтому и гадят, где попало. Через пару месяцев они подрасту и...
– А мне нас...ть, - грубо оборвал его директор, - кто "из вас" тут гадит! Я больше не хочу видеть здесь все это дерьмо. Это, хотя бы, вам понятно, товарищ охранник!
Опешивший Борисыч открыл, было, рот, но директор уже повернулся и пошел к себе. Охранник еще некоторое время стоял в раздумье, с обидой почесывая лысину под фуражкой. Еще бы не обидно: каких-то пять лет назад он, боевой офицер, командовал звеном ударных вертолетов, а теперь вот стоит на воротах, да еще и терпит хамство от зарвавшегося мальчишки (действительно, директор был моложе Борисыча лет этак на двадцать!).
"Кто из вас тут гадит!..., - раздосадовано повторил про себя Борисыч.
– Вот с-сука! По-хорошему, надо было дать этому щенку в рыло, а потом написать заявление и уволиться, к чертям собачьим!". Почему-то ему вспомнился сейчас "тот" полет...
Это было очень давно, на заре его летной карьеры, и тогда он впервые сбросил бомбы (не учебные муляжи - настоящие кассетные бомбы!) на людей - точнее, на "живую силу противника". Да, эти люди были врагами (согласно разведданным, караван талибов шел с оружием), но тогда, в его первый боевой вылет, они еще были для него людьми, ЖИВЫМИ людьми! Это потом, когда их эскадрилья потеряла первую машину вместе с экипажем (их обстреляли с гор, когда звено уже возвращалось с задания, превратив мятежный аул в груду пылающих развалин, и его другу, старшему лейтенанту Матюхину, "ПТУРСом" засадили в хвостовую балку), они стали для него настоящими врагами - "душманами". Но тогда, в тот первый раз... Он отчетливо помнил, как на обратном пути, включив "автопилот", дрожащими руками доставал из пачки и закуривал болгарскую "Стюардессу", как думал, что никогда к "этому" не привыкнет. Перед его глазами, как черно-белая фотография, все еще стояла картинка с последствиями их атаки (ох, не нужно было ему делать контрольный проход над полем "боя", но "ведущий" приказал - и куда денешься?!): повсюду застывшие тела людей и животных, разбросанные по песку, и только пылевые вихри от несущих винтов оживляли этот мертвый пейзаж, над которым потрудились два железных "крокодила".