Страницы минувшего будущего
Шрифт:
В самом деле – в Останкино подобного ранее не случалось, и оттого воспринялось с особенной агрессией и неприятием. Бухгалтерский отдел в одно мгновение стал нерукопожатным, и даже внутренняя атмосфера заметно изменилась, прибавив в себе ноток напряженности. Казалось бы, всего неделя, но пугала не только она; причина крылась и в неизвестности – никто не решался предположить, на сколько ещё всё могло продлиться.
– Ложись? – Марк подвинулся ближе к мягкой диванной спинке, оставив достаточно места с краю. Улыбнувшись, Агата упала на бок и вытянула ноги. Так они лежали, когда были детьми; их вообще отличало
– Что, голь на выдумки хитра? – усмехнувшись, Агата кивнула на опасно качавшуюся в воздухе швабру. Марк прицелился, высунув кончик языка, и ткнул в одну из овальных кнопок. Новости сменились рекламой.
– Скорее, на память не жалуюсь, – ответил ленно, зевнув. В самом деле, такая находчивость шла корнями в детство Марка, когда не оставалось у него сил стоять возле ящика после очередной тренировки. – О. Хочешь немного криминала?
Очередной канал демонстрировал крупным планом синюшные тела с простреленными головами – результаты очередной кровавой разборки. Равнодушный голос комментатора, с завидным бесстрастием называвший место и предполагаемых участников стычки, показался отчего-то знакомым. К горлу подступил комок, и Агата отвернулась.
– Фу. Выключи. Мне вон, отец рассказал уже, что у них тут на днях случилось.
– Чего? – Марк прицелился вновь. Равнодушный голос сменился плаксиво-надрывным с бравурной мелодией фоном: в бог весть который раз повторяли очередную серию одной из популярнейших мыльных опер.
– Семью в соседнем доме вырезали, за долги.
Протяжный присвист послужил ответом. Решив остановиться на сериале, Марк перегнулся через сестру и опустил швабру на пол.
– Да уж, весело в России живётся. Чем ты беднее, тем безопаснее.
– Ну да, хорош выбор: умереть или от ножа, или от голода.
В комнату вошла, держа в руках чашки от передававшегося в семье по наследству фарфорового сервиза, Беата Константиновна. На синхронно повёрнутые в свою сторону головы усмехнулась и поставила посуду на стол.
– Ну до чего же смотреть на вас приятно. Словно вы маленькие совсем. Давайте, поднимайтесь, будем чай пить с пирожками.
– Пирожки? – Марк тут же вытянулся, нечаянно ткнув Агату локтем под рёбра и в ответ получив раздражённое шипение.
– Да. С утра специально побольше напекла, с собой возьмёте. Наши старички посылку прислали на неделе, я вам уже завернула половину.
Бабушка с дедушкой жили в деревне вот уже пять лет. С возрастом их, как многих, потянуло к земле и свежему воздуху, и благо, участок в Нижегородской области имелся в собственности задолго до рождения Марка. Голодные времена переживались значительно легче именно благодаря бабушке и деду: регулярно они присылали продукты с огорода, и это спасало от поистине опасных перспектив. Иные семьи, не имевшие такой поддержки, то и дело сталкивались с самым настоящим бедственным положением.
Ещё одна отличительная особенность новой России.
А голос никак покоя не давал.
–
Улыбка тронула губы.
– Это потому, что я вас подкармливаю?
– И поэтому тоже, – Володя ногой захлопнул дверцу шкафчика, из которого выудил упаковку чая. – Но и не только.
Часть маминых пирожков бережно сохранилась до начала рабочей недели; их сейчас и распаковывала Агата, покрасивее раскладывая на тарелке. Очень хотелось сделать приятное вечно голодным напарникам, и даже неизменный мрачный вид Кравцова не чинил препятствий искреннему порыву.
Может, его просто не кормил никто?
– Слушай, – вопрос этот не давал покоя целый день, – а разве можно людям на ставке подрабатывать на стороне?
– То есть? – Володя поболтал в чашке пакетик.
– Ну… скажем, человек уже работает репортёром в одной программе. Можно ему помимо этого ещё и в другой передаче что-то делать?
Пару секунд в комнатке висело молчание; доливая кипяток в одну из свободных чашек, Володя едва заметно улыбался. Реакция такая Агате странной показалась, однако с ответом поторапливать она не посмела. Хотя губу машинально всё же прикусила.
– Ты про Кравцова, что ли? По-хорошему, конечно, нельзя, но ты учитывай специфику. Жрать-то хочется. А на правила сейчас всем наплевать.
– А ты тоже так… ну, подрабатываешь?
Володя улыбнулся с хитрецой и прищурился.
– Тайны мои выведать хочешь? Конечно, халтурю, если возможность выпадает. А кто откажется, сама посуди.
– Да уж, грустно получается как-то.
– Что, разочаровываешься понемногу?
– Да нет… скорее, адаптируюсь всё сильней.
Разочаровываться и впрямь было не в чем. По крайней мере, уж точно не в леваках. А ко всему остальному Агата уже успела привыкнуть, благо, времени имелось предостаточно. Август вступил в свои права, шёл второй месяц работы, и этого времени и впрямь хватило, чтобы почти полностью влиться в своеобразный ритм и образ жизни. В здешних кругах популярностью пользовалось сравнение телевидения с наркотиком, и, следовало отметить, что в большинстве случаев это было не беспочвенно. Этой работой следовало или гореть, или бросать её сразу же.
– Ешь, – Агата подвинула тарелку в центр стола.
– Знаешь, кто ты?
– Кто же?
– Ты – душа нашего коллектива, – Володя чмокнул в висок и, схватив пирожок, откусил от него сразу половину. – Это божественно. Передай маме, что она спасает жизни страждущих.
В кабинет буквально вломился Кравцов с бумагами в руках. Не обратив на угощение никакого внимания, он пересёк кабинет и сел за стол.
– А может, тебе в дежурную бригаду податься? Ну, а что? Возьмёшь себе смены, будешь здесь сутками – рай!
– Осади.
– А, между прочим, кто не работает, тот ест, – и в один укус Володя прикончил пирожок.
Последнее оказалось словно мимо ушей пропущено; развернувшись на стуле, Денис Владимирович глянул на Агату.
Мороз вновь пробежал по коже.
Даром, что чай был горячим.
– Видимо, я уйду на пенсию раньше, чем ты научишься редактировать тексты с первого раза. Почему мне опять это вернули?
– Слышишь, – Володя уже успел начать новый пирожок, и потому сказанное прозвучало невнятно, – не кусай руку, которая тебя кормит.