Страницы минувшего будущего
Шрифт:
Ничего нового Марк сказать не смог – информации ему дали с гулькин нос. Группа должна была выйти на связь во второй половине дня десятого числа, отчитаться и договориться о репортаже через спутник. Вовсю шло двенадцатое, но никаких изменений не появлялось. На связь никто не вышел.
Отсутствие новостей – уже хорошая новость?
И вот Рощин стоял у таксофона, крутил меж пальцев монету и слушал длинный механический гудок, нёсшийся из трубки. Марку сказал отойти к машине – так, чтобы тот ничего не смог расслышать, а сам вдруг словно окаменел, украдкой следя за алевшим крохотным огоньком очередной
Тебе-то оно зачем?
Ведь чужие люди, которых узнать толком не узнал.
А перед то и дело становившимся мутным взором, словно в издёвку какую – согбенная фигурка и полное страдания лицо в обрамлении бордовых прядей лохматых. Тонкая прозрачная дорожка на щеке, сорвавшаяся с подбородка слезинка. И пустынный коридор, в котором лишь пыль витала. А потом – тонкие пальцы, нежно поводившие по кособоким крыльям наспех сложенного из салфетки журавля. Слабая улыбка, взгляд серых глаз…
Слова о детской мечте стать журналистом.
Что, если она ещё жива?
Что, если он не попытается?
Отвернувшись, медленно провёл пальцем по номеронабирателю, почувствовав холод металла, растёкшийся под кожей.
Тебе это не нужно. Ты потом проблем не оберёшься. Сам ведь знаешь, какие могут быть последствия. Это того не стоит.
Не дури.
Резкий, шумный выдох. Пальцы перехватили монету, сунули её в щель, метнулись к диску. Тихий ритмичный треск отсчитал нужные цифры. Гудок стал редким, прерывистым. Один, два, три… Рощин слушал, считал про себя и отстукивал костяшкой по ободранному корпусу какой-то странный ритм. Дышать старался через раз, словно боясь пропустить что-то. На счёт «девять» гудок прервался, захлебнулся, что-то кратко треснуло на линии. Глаза закрылись сами собой.
И, опередив абонента, одно лишь бросил в трубку:
– Это я.
Ответом послужило сочное причмокивание и смешок.
– А это – я.
Следом – громкий хруст, заставивший поморщиться машинально. Жрал он там, что ли?
Злость метнулась к горлу, пламенем незримым опалила внутренности. Пришлось сжать зубы на пару мгновений, утихомиривая приступ, подавляя желание отпустить фривольный комментарий, и тихо выдохнуть.
– У меня дело к тебе есть. Важное.
Протяжный громкий зевок заставил вновь передёрнуться, крепче вцепиться в трубку. Молчать, только молчать. Не сметь и рта раскрыть, иначе…
Иначе он поможет ей лечь в могилу.
Если она ещё не там.
Послышался негромкий шорох – скорый, чёткий, словно страниц перелистывание. Затем – очередное причмокивание губами.
– Ну давай, подваливай. К трём успеешь?
Глянув на циферблат наручных часов, прикинул время в пути.
– Да. Только со мной человек будет.
– Что, так серьёзно?
Александр развернулся, поймал взглядом неподвижную фигуру, стоявшую возле машины.
– Серьёзно.
Анализировать тот или иной выбор не любил никогда. Действовать по наитию старался,
Ехали со скоростью, явно превышавшей разрешённую, однако сотрудники постовых служб крайне редко тормозили владельцев элитных иномарок, и потому именно сейчас наличие «мерседеса» играло на руку втройне сильнее. Обычно не стихавшая магнитола молчала, а в салоне едва ли не осязаемо витала напряжённость. Она медленно распространялась, холодком окутывая плечи и заставляя крепче сжимать руль, чтобы не давать тремору одержать верх.
Притормозив на очередном светофоре, полез за сигаретами и покосился на сидевшего рядом Марка. Тот бездумно глядел куда-то прямо перед собой – бледный, без единой эмоции на осунувшемся лице. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы увериться в самой простой в сложившейся ситуации вещи: сна парень не знал уже несколько дней. Протягивая пачку в безмолвном предложении, Александр отметил против воли, как всё же дрогнули пальцы.
Дорога заняла от силы минут двадцать – полупустые улицы сыграли хорошую роль. Потому успеть получилось не просто к трём, а ещё и полчаса в выигрыше припасти. И всю дорогу Александр ждал. Ждал вопросов, попыток что-то узнать. Но то ли страх руководил Марком, то ли просто стресс перекрывал возможность сформировать что-то конкретное. Это играло на руку, потому что ни одного ответа в данные минуты найти бы не получилось.
Но, когда Марк всё же повернулся в его сторону, Александр заглушил мотор и резко выдохнул, опустив голову. Тут же резким движением закинул опавшую на глаза длинную прядь и поспешил не дать сказать.
– Ни о чём меня не спрашивай. Я ничего не обещал, поэтому… не надо.
И не мог видеть, по-прежнему сидя с опущенной головой, но отчётливо почувствовал нутром безмолвный кивок, послуживший покорным согласием. Некоторое время сидел, машинально с силой сжимая обивку руля и водя по ней побелевшими пальцами. Внутренний голос не говорил – кричал, оглушая изнутри.
Остановись, пока не поздно.
Да только вот ведь штука – «поздно» уже наступило.
Огромный холл, выбеленные стены, ковёр на широкой лестнице, бдительная консьержка с домовой книгой – на всё это убранство высотки на Котельнической набережной внимания не обращалось уже давно, а вот шедший на полшага позади Марк напрягался всё сильнее, и состояние его передавалось по воздуху. Пряча руки в карманы брюк как можно глубже, Рощин бесшумно шагал по ступенькам, чувствуя под тонкими подошвами проминавшийся ворс. Четвёртый этаж, три тяжёлые дубовые двери. Подойдя к уже давно знакомой, несколько мгновений постоял, кусая губу.
Продюсером Руслан Кривицкий стал относительно недавно – примерно, когда стала очевидной вся та потенциальная прибыль, которую сулил зарождавшийся в позднем Союзе шоу-бизнес. Обладавший просто акульей хваткой и огромным количеством самых разных знакомств, поднимался быстро, новых «звёзд» делал вполне успешно. Саша Рощин являлся одним из наиболее выгодных его проектов.
Комок мыслей, слишком туго спутавшийся, прервал треск звонка. Ладонь словно сама собой упала на кнопку – совершенно незаметно.