Странная дружба
Шрифт:
Ближе. Сильнее. Глубже.
Женя схватилась Максиму за шею. Сзади. Туда, где ритмично проступает и скрывается за мышцами позвонок.
Макс, будто чувствуя что-то изменил ритм. Движения его стали реже. Но сильнее. И на каждое проникновение внутри замирало и напрягалось. И хотелось ещё.
Слишком приятно. Слишком остро. Слишком хорошо. Просто слишком… Настолько, что избыточные чувства зажгли в глазах. Защипало. А потом горячая дорожка пробежалась к уху, щекотно скрываясь внутри раковины.
Максим остановился. Открыв глаза, Женя увидела над собой его сосредоточенное
— Больно? — угрюмым шёпотом спросил он, внимательно глядя на Женьку.
У той сами собой губы растянулись в улыбку. Неровную, оголяющие ряд зубов с одной стороны. Улыбка эта очерчивала скулы, заостряла подбородок и вытягивала Женькины глаза к вискам. Наверное, именно такую называют шальной.
— Неа, — выдохнула Женя ему в лицо и торопливо прикусила нижнюю губу. И прошлась зубами по ярко-алой коже.
У Максима по спине прошёлся озноб. Кажется, даже плечи передёрнуло. И он, будто получивший разрешение, продолжил фрикции. Для компенсации технической задержки — ещё быстрее.
Женькины стоны стали громче и окончательно ритмизовались с его движениями. Звук влажного соприкосновения стал громче. От него шумело в ушах. Максим опустился ещё ниже, до предела, сгибая руки в локтях. Подминая под себя Женькино тело. Которое уже скорее не Женькино, а его… Уже почти.
Жарко. Влажно. Хорошо.
Максим вошёл полностью, насколько позволяло её тело. Замер, пытаясь раствориться в ощущениях нежнейшего, ребристого пространства, плотно сжимающего его и будто не желающего выпускать.
Судорога, заставившая проникнуть глубже. Хотя куда уж глубже? Ещё одна…
Кажется, всё тело разом сковалось в напряжении. Мышцы задеревенели, и кости под ними едва не расплющились. Вот он… Предел… Пик… Освобождение…
Бессильная влага и расслабление. Обнимающий его по всеми стволу пульс… Чужой. Женины ноги, до боли сжавшие его. И её приглушённый, протяжный вскрик.
Она отпускает не сразу — с минуту ещё вжимается в него. Её тело потряхивает, особенно внизу — в промежности. Пульсация окончательно закладывает уши. И только через пару минут можно блаженно откатиться к краю. Чтобы зажать Женечку между собой и спинкой дивана и ещё долго никуда не выпускать.
Чуть-чуть прийти в себя и выудить из-под плеча длинную светлую прядку — оказывается, Максим придавил. Но Женя не обращает на это внимания. Только смотрит на него мутными светлыми глазами, пытаясь перевести дыхание. И осторожно опускает ладонь Максиму на грудь. Будто тоже просит не уходить. Максим машинально сжимает её пальцами.
Становится прохладно. Не только из-за того, что с разгорячённого тела испаряется пот. Но и погода за окном изменилась — августовское солнце беспросветно затянуло лиловыми тучами. Серые дома на контрасте стали мелового цвета. Наверное, будет гроза.
— А пойдём гулять? — вдруг оживляется Женя и привстаёт на локте, отчего Максимов взгляд сам собой цепляется за налитые, плотно сдвинувшиеся груди.
Вообще-то, гулять ему не очень хочется. Но такая погода — преддождевая и тёплая — любимая Женина. Так что приходится сделать над собой усилие, поднять глаза и встретиться
Глава 12. Перед грозой
На улице тихо. Природа замирает в тревожном ожидании: начнётся ли гроза или всё же отойдёт стороной? Даже немногочисленные прохожие будто неосознанно притупляют голоса и то и дело быстро и осторожно поглядывают вверх. Но не Женя.
На неё такая погода, наоборот, нагоняет что-то весёлое и подвижное. Наверное, это что-то из детства. Когда дневная жара, наконец, сменялась свежестью, солнце переставало печь голову. Становилось темновато для дня. И нужно было быстрее-быстрее искать себе укрытие. А лучше — бежать домой. И можно соревноваться с Танькой, кто быстрее. Быстрее будет, как обычно, Женька, потому что у неё ноги быстрее работают. А Танька обидится. И если маленькая — заревёт. А более-менее взрослая непременно обзовётся цаплей.
Кстати о Таньке… Это не она мелькнула в переулке?
Квартиру Максим снимает не так далеко от их с Женькой дома. Так что встретить тут Таньку не мудрено. Хоть она этой встрече, кажется, и не слишком рада.
Танька, когда Женя начала встречаться с Максимом, кажется от неё вообще отдалилась. Без скандалов и претензий. Просто между ними вдруг пролегло что-то вроде очень тонкого стекла, через которое можно видеть и слышать человека, но не чувствовать его тепла.
Женьке это не очень нравилось. Но что делать, она не знала. Повода для серьёзного разговора или даже ссоры с сестрой не было. А по-другому выйти на разговор у Женьки не получалось. Тем более, что основное свободное время она проводила с Максимом. И чувствовала некоторую вину за это. Так что машинально потянула Макса в сторону Таньки. Хотя та попыталась уйти дворами.
— Привет! — Максим машинально обернулся в Женькину сторону, когда она с кем-то поздоровалась. И увидел её сестру, зачем-то залезшую на каменное изваяние забора, отделяющего мир от детского сада или чего-то такого.
— Привет, Тань, — он тоже поздоровался, с улыбкой глядя на неё.
Вообще, каждый раз, когда он видел Таньку, он вспоминал их танец на дискотеке «Юнната». Как она подошла к нему именно в момент душевного раздрая. И не позволила погрязнуть в неприятных мыслях, пока тогда ещё не его Женя была с другим. Это до сих пор рождало в его душе чувство особого приятия к этой девушке. Пусть у неё и не самый милый характер — вон как щурится на него, ограничившись только вялым кивком вместо ответа.
Другой бы на его месте стушевался. Да и Максим, возможно, стушевался бы. Если бы знал Таньку чисто как сестру девушки. Однако для Максима Таня была ещё и той, кого он два года назад спасал от маньяка (даже если это был и не маньяк). И той, кого было легко кружить на руках. И сильно смутившуюся этого.
— А ты чего тут стоишь? — поинтересовалась Женька.
— Я? Просто, — беззаботно отозвалась Таня и машинально сделала движение в сторону, меняя позу и скрещивая ноги. Юбка её от этого почему-то очень сильно натянулась и стала короче.