Странница
Шрифт:
Четвертая часть всех эльфов не увидит нового города. Людей погибло непропорционально больше, но и осталось тоже непропорционально больше. Сходить посмотреть, что там в Трехмирье? Вернуться через несколько месяцев и обнаружить вернувшегося шута. И свихнувшегося Милита…
– Красиво работают, верно?
Лена вздрогнула. Почему высокие (самый маленький эльф был выше Маркуса) мужчины передвигаются так легко? Ведь весят они сообразно росту. Самый здоровенный тут, конечно, Милит, и тянет он уж точно под сто килограммов, но и он ходит, словно по воздуху, а не по земле. Рядом с этими
– Красиво. Ты полюбоваться или хочешь со мной поговорить?
– Я тебе неприятен?
– Нет, – удивилась Лена, – явно наоборот. Ты людей не любишь, а я человек.
– Я не не люблю людей, – засмеялся Гарвин. – Я их ненавижу. Спокойно, глубоко и убежденно. Только какое отношение это имеет к тебе?
– Я человек, Гарвин.
– Конечно. И твой Проводник тоже. Считаешь, что я не способен выделить в толпе определенных людей? Я ненавижу людей как расу. Как разрушителей, убийц. Но не каждого человека в отдельности. Конечно, когда я обрушивал на деревню проклятие ворона, я не думал, что там есть хорошие добрые люди, которым эльфы не мешают. Но это война. А здесь войны нет…
– И это тебе мешает.
– Мешает, – кивнул он, помолчав. – Мне не стоило уходить из Трехмирья, Аиллена.
– Я тебя за шиворот не тащила.
– Я тебя и не упрекаю. Если бы не пошел я, не пошли бы и Паир с Вианой. Да и сам… я так хотел увидеть Владыку…
– Как видишь, он в полном порядке. Даже всю свою мощь обрел.
– Милит тебе сказал? Дурак.
– Может, и дурак. Но дурак честный.
Гарвин сосредоточенно посмотрел себе под ноги.
– У тебя действительно нет ко мне особой неприязни, Аиллена?
– Нет. Правда, особой приязни тоже. Ты меня пугаешь.
– Неудивительно. Я пугаю не только тебя. Отведи меня обратно в Трехмирье, Светлая.
– Спасибо. А потом как я стану смотреть в глаза Лиассу?
– Он поймет.
– А как я стану смотреть себе в глаза в зеркало?
– А тебе что? – искренне удивился Гарвин. Вот он – точно не поймет. Все равно не поймет или просто не поверит.
– Мне не хочется отводить кого-то на верную смерть. Это раз. Мне не хочется, чтобы на деревни Трехмирья падало проклятие ворона. Это два. Мне не хочется, чтобы эльф, которого я знаю, собирал магическую силу с помощью некромантии. Это три.
– Трехмирье все равно проклято. И проклято Светлой.
– Но не мной, хотя я там некоторое количество народу кровью и забрызгала. Оно уже было проклято к тому времени.
– Трехмирье все равно гибнет.
– Пусть гибнет, – пожала плечами Лена. – Вряд ли я смогу его спасти, даже если начну благословлять каждый кустик. Мне на эти благословения искренности не хватит, потому что мне не нравятся люди, готовые убивать за большие глаза и острые уши. Так что пусть провалится в тартатары, только без моего непосредственного участия. Я не поведу тебя в Трехмирье. И Маркус не поведет своими Путями. Это я тебе обещаю.
Гарвин покусал губы.
– Мне не место здесь, Аиллена.
– Я вижу, что остальным с тобой неуютно. Ничего. Потерпят.
Гарвин взял ее за руку. Что, магия в ход пойдет?
– Я некромант, Аиллена. Полная противоположность тебе. Ты даешь силу, я отнимаю. Это оправданно только на войне. А здесь – мир. Сюда люди пустили эльфов.
– Так положено считать, – перебила Лена, – или ты в этом искренне убежден?
– Убежден.
– Значит, не все потеряно. Если ты сам это осознаешь…
Теперь он перебил:
– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Спасибо, что веришь в меня. Но я – не верю. И Владыка не верит. Ты даже не представляешь, насколько я стал силен.
– И что, тебе мало силы? Еще у кого-нибудь отнять хочешь?
– Не хочу, – горько усмехнулся он. – Ты видишь: я отравляю все вокруг себя. Эльфы начинают сомневаться. Начинают опасаться людей.
– А ты язык придерживай, – посоветовала Лена. – Не искушай. А то вон Милита за честность осуждаешь, а сам хочешь быть честным. Прикидывайся. Из уважения к Владыке.
Давешняя шестерка не торопясь приближалась к ним.
– Здравствуй, красавица, – поклонился один. – Вот и встретились. Как же ты нас обогнала-то, а?
– Местность знаю, – проворчала Лена. – Я не оружейник.
– Это я заметил. Мы тут нашли оружейника, да не хочет он нам продавать.
– Его право.
– Он оружейник. Он делает оружие на продажу. Или он не хочет продавать его людям? Нехорошо получается, а?
– Идите отсюда, – недоброжелательно сказал Гарвин. – Оружейник не хочет продавать вам.
–Почему эльфы такие грубые? Разве их Владыка не приказал им быть вежливыми?
Лена встала. Тут же поднялся и Гарвин.
– Так, орлы мои сверхчеловеческие и сверхвоспитанные, – улыбнулась она, – пошли вон из лагеря, или яприкажу королевским гвардейцам выкинуть вас и пинками гнать пару миль.
Мужчины загоготали. Хамы трамвайные? Знакомый тип. Только не Ленку Карелину видеть изволите, господа хамы. Вон, эльфы, доселе вежливо-равнодушные, уже и кольцо образовали, и приветливости в светлых глазах не наблюдается.
– Есть еще один вариант, – дождавшись окончания веселья, продолжила она, – пинками вас отправит в Сайбу королевский маг Карис Кимрин – как раз к страже на перевоспитание. Так что убирайтесь отсюда по-доброму.
– Каждая эльфийская подстилка будет мне указывать, что делать и куда идти? – удивился один. Лена ухватила Гарвина за руку и гаркнула остальным:
– А ну стоять!
– Зачем стоять? – поинтересовался Маркус, небрежной походочкой выруливая из-за угла. – Почему стоять? Я б размялся. Поучил щенков уму-разуму. – Он прищурился, оглядел шестерку и покачал головой: – Нет. Не щенков даже. Цыплят. Ты глянь, Гарвин, как стоят. Разве ж это мужчины? – Он длинно и крайне презрительно сплюнул. Эльфы дружно и очень оскорбительно захохотали. Маркус вразвалочку приблизился к шестерке. – Ну, малыши, так и дальше с женщиной бороться будем или все ж рискнем всего вшестером на одного?