Странник по прозвищу Скиф
Шрифт:
— Я готов попытаться.
Как ни крути, фирма несла убытки, что вряд ли понравилось бы шефу. Не растранжирь накопленное Сингапуром, предупреждал он, и Скиф собирался вьщолнить хотя бы это распоряжение. Конечно, если рыжая стервоза подпустит его к экрану.
Ксения, презрительно фыркнув, ткнула пальцем в круглый розовый глазок.
— Ну, готов так готов! Пусть попробует! Случается, и сейфам везет!
Будет она поминать этот сейф до второго пришествия, подумалось Скифу. Вслух же он произнес:
— Случается. В конце концов, женщины опустошают сейфы; наполнять их — дело
— Какая мудрая мысль! И столь изящно выраженная! Скажите, дион Сингар, так говорят у вас, в Приполярном Крае?
Скиф молча кивнул. На самом деле «мудрая мысль» принадлежала его бывшему комбату и речь в ней шла не о сейфах и женщинах, а о кошельках и проклятых бабах. Впрочем, суть от этого не менялась.
Раскатился удар гонга, торжественно прозвучали литавры, и он шагнул к экранчику. Чакара, казалось, не горел желанием повторить эксперимент; теперь он пристроился у Скифа за спиной, рядом с прелестницей Ксарин, явно собираясь понаблюдать за его поединком с Девятью Сферами. Либо он не верил в удачу денежного мешка своей пассии, либо желал убедиться в том собственными глазами.
— Ваш выбор, дионы! — вновь раскатилось по галерее, и на экранчике, справа от столбика иероглифов, возникла надпись: «Сфера Шардиса. Делайте ваш выбор!»
Скиф протянул руку. Палец его скользил в сантиметре над синей башенкой причудливых буквиц, сердце билось ровно, и никаких позывов к волнительной дрожи он не чувствовал. Азартные игры не интересовали его в принципе, и хотя в подольской казарме он не отказывался составить партию в домино, но играл без охоты, просто стучал костяшками по столу. Быть может, подобное равнодушие объяснялось тем, что в спецназовском батальоне сама жизнь была игрой, смертельной и, уж во всяком случае, небезопасной. Но тут выручал Харана.
Палец скользил все ниже. Олорто, унузу, уузуу, асара, елегемен, эйсэшэт…
— Эйсэшэт! — подсказала прелестная Ксарин. Голос ее дрожал от волнения.
«Шайкал с ним, пусть будет эйсэшэт!» — решил Скиф и потянулся к синему иероглифу, но тут же отвел палец. В виске чуть заметно стрельнуло — совсем не так, как в те таинственные мгновения, когда Харана, бог с жалом змеи, предупреждал его о предстоящих бедах. Но сигнал был послан и воспринят! Несомненный признак того, что «эйсэшэт» выбирать не стоило!
Теперь Скиф ощутил, как на лбу выступает испарина. Это было что-то новенькое! Ему никогда не приходило в голову использовать свой талант в бескровной игре со случаем и удачей. С другой стороны, если предвидение дайнджера защищало от пуль и ножа, то разве не могло оно спасти и от иных неприятностей? Например, от проигрыша?
Для пробы Скиф потянулся к иероглифу «ийниил», и в виске опять кольнуло. Теперь он медленно повел пальцем над столбиком букв, прислушиваясь к своим ощущениям. Не «олорто», не «унузу», не «уузуу»… В виске будто подрагивала невесомая, микронной толщины игла. Не «асара», не «елегемен», и разумеется, не уже испробованные «эйсэшэт» и «ийниил»..: «Юнью»! Несомненно, «юныо»!
Он коснулся символа, и тот вспыхнул алым светом.
— Сейф, он сейф и есть, — прошипела Ксения за его спиной. — Надо было выбрать «эйсэшэт»,
— То было бы ваше решение, дионна, а не его, — мягко возразил Чакара. — Согласитесь, что попытка оседлать удачу — процедура весьма интимная и тонкая, где чужое вмешательство неуместно. Это как соитие двух влюбленных… экстаз, полет, восторг слияния с божеством… тайна, покров с которой дозволено приподнять лишь двоим — самой судьбе и ее избраннику…
Красиво излагает, подумал Скиф, выбирая на Сфере Фрира символ «унузу». Для обеих лун он пометил «олорто», затем, желая проверить новую свою способность, нарочно сделал две ошибки. Ничего ужасного не случилось: тонкая игла по-прежнему колола висок, но особых неудобств или страданий он не испытывал. Если Харана и руководил им в этот миг, то лишь мягко подсказывая и направляя, но никак не разражаясь громом божественных повелений.
Последние три символа — для Сфер Тверди, Вод и Воздуха — вспыхнули под его пальцами алым огнем. Зарокотало. Низкий мерный гул подчеркивал торжественности момента. Мужчины и женщины в воздушных ярких одеяниях застыли у своих терминалов, точно паломники, приникшие к святым алтарям в ожидании чуда. Каждый рассчитывал узреть светлый лик божества удачи, каждый надеялся, что рука Твалы коснется его благословляющим прикосновением, каждому казалось, что именно он, единственный и неповторимый божий агнец, достоин высшей милости.
Но агнцов имелось великое множество, а Твала, распределявший свои дары в полном соответствии с вероятностными законами, был весьма скуп. Рокот смолк, и редкие ликующие крики растворились в океане разочарованных вздохов.
— Лучший результат — семь символов, — объявил раскатистый глас. — Сферы Шардиса, Фрира, Первой и Второй Лун, Тверди, Вод и Воздуха. Взнос увеличивается стократно. Великолепный результат! Наилучший за сегодняшний день! Наши поздравления любимцу Твалы! Да будет он столь же удачлив в делах правления, и пусть отблеск милости, явленной ему, ляжет на всех нас!
Чакара уко Экоб подтолкнул Скифа к экранчику, на котором стремительно росли цифры выигрыша.
— Поздравляю, дион! Поздравляю и признаюсь, что вы поразили меня! Я уже думал… — Тут он смолк, еще плотнее притиснул Скифа к розовому победному глазку и прошептал: — Не надо, чтоб видели остальные… Люди завистливы, мой дион… а вы теперь можете править архипелагом… любым, на выбор!
Скиф, слегка потрясенный, раскрыл рот и вымолвил:
— Сомневаюсь, любезный Чакара. Правление — дело мудрых, а не удачливых.
— Пфа! — Серадди небрежно повел рукой. ~ Кому нужен мудрец, которому не сопутствует удача? Такой человек скорее опасен, чем полезен… — Он пристально взглянул на Скифа и, поколебавшись, произнес: — Кстати, вы можете звать меня Чаком. Слишком короткое имя и небрежное… походит на кличку посыльной птицы… Но так называл меня один из прежних друзей… тоже очень удачливый человек, которого я буду помнить, пока Фрир сияет над Мировьм океаном.
— Польщен доверием. — Скиф пожал руку новообретенному приятелю и тут же почувствовал, как под ребра врезался небольшой, но крепкий кулачок. Прелестная гадюка Ксарин не любила, чтоб о ней надолго забывали.