Странники в ночи
Шрифт:
Солнце садилось, а холмы неотвратимо приближались. Поражающая в сердце грусть скользила над песком в медленно остывающем воздухе. Жар обращался в холод.
12.
Да Ши( сидел на циновке, с закрытыми глазами, прямо напротив Дао Линя. Он молчал; от двух курительных благовонных пирамидок справа и слева от Учителя поднимался сизый дымок. Конусовидные пирамидки были возжены во славу нескончаемо великого Будды Майтреи - Будды Будущего.
– Итак, ты вернулся, - тихо сказал Да Ши, не открывая глаз.
– Можешь ли ты теперь утверждать, что постиг Дао?
– Нет, учитель, - почтительно ответил Дао Линь.
– Путь человека не отличен от пути мира.
– Хорошо, - Да Ши удовлетворенно кивнул.
– Лао Цзы говорит, что Дао, выраженное словами, не есть постоянное Дао, и Дао, выходящее изо рта - не более чем звук. Ты изучал "Дао дэ цзин", канон Пути и Благости. Осознал ли ты до конца этот трактат, готов ли следовать ему?
– Я не осознал его до конца, - произнес Дао Линь, последовательно отвечая на оба вопроса, - но я готов следовать ему.
Да Ши неожиданно лукаво улыбнулся, взглянув на ученика из-под прикрытых век.
– Уже неплохо, - прошептал он.
– Ведь в сущности весь даосизм, хотя и относится к Лао-Цзы с почтением, следует совсем другим правилам.
– Что?!
– Дао Линь, научившийся при любых обстоятельствах оставаться невозмутимым и никак не показывать своего удивления, не смог тут сдержаться.
– Да, да, - учитель поднялся, взял чашу, сделанную из тыквы, отпил из неё и поставил чашу на место.
– Мы получили учение, но способны ли мы как следует разобраться в нем? Китайскому сознанию больше свойственно стремление комментировать и упорядочивать, нежели доискиваться истины.
– Но, Учитель, - осторожно возразил Дао Линь, - полной истиной все равно никто не может обладать.
– О, разумеется, - Да Ши наклонил голову.
– Речь идет не о постижении абсолютной истины, а о том, чтобы исправить некоторые ошибки. Мы не уловим в ладони окончательный смысл, но согласно пути Дао мы отсечем заблуждения.
Дао Линь посмотрел на учителя с затаенной тревогой. Он понятия не имел, о чем идет речь.
– Я уже стар, - продолжал Да Ши, - и скоро умру. Ты подошел к сути Дао ближе других моих учеников, ты истратил больше душевных сил. Ты имеешь право знать.
– Знать что, Учитель?
– Тайну жизни и смерти человека. Она заключена в каноне "И цзин", в Книге Перемен.
– В Книге Перемен? Но она...
Усталым жестом Да Ши остановил ученика.
– Подожди. Расскажи мне, что ты знаешь о каноне "И цзин". Возьми книгу, вот она.
– Мои представления о ней, Учитель?
– Нет. Ничего не домысливай. Говори так, будто ты юноша, отвечающий выученный урок.
Осторожно, как хрупкую драгоценность, взяв книгу, Дао Линь заговорил.
– Канон Перемен, или Канон о простом, был создан в глубокой древности... Разделы, называемые "Цы", суждения, составил правитель Вэнь-ди, а приложения к суждениям - Чжоу-гун. Центральная часть, Чжоу-и, Круговорот изменений, представляет собой ряд символов из целых и прерывистых черт. Целая черта символизирует темное женское начало инь, прерывистая - светлое мужское начало ян. Они не противоположны, они дополняют друг друга и достраивают мир до целостной картины. Фигура из трех целых линий означает небо, творчество, крепость, из трех прерывистых землю, исполнение, самоотдачу, целая между прерывистыми - опасность, воду, погружение...
– Довольно, - перебил Да Ши.
– Вижу, ты прекрасно изучил книгу.
– Это гадательная книга. В древности гадали на листьях эвкалипта. Их раскладывали, разделяли, отбрасывали лишние, чтобы получилось шесть коротких и шесть длинных, и тогда...
Взмах руки Учителя прервал ответ Дао Линя.
– Гадательная книга!
– с презрением воскликнул Да Ши.
– И всего-то? Так ты полагаешь, что великие мудрецы древности, составившие "И цзин", быть может, сам Фуси, придумывали суетное развлечение для невежд?
Дао Линь смущенно молчал.
– Это не ГАДАТЕЛЬНАЯ книга, - выразительно сказал Да Ши.
– Она таковой считается... Это и есть та ошибка, которую я хочу исправить, по крайней мере в твоем сознании. А ты... Может быть, ты пойдешь дальше. "И цзин" книга жизни... Возьми кисть, напиши иероглиф "и".
Выполнив просьбу учителя, Дао Линь застыл в терпеливом ожидании.
– На что он похож?
– вопросил Да Ши.
– На спираль.
– Правильно. А если ты мысленно дополнишь иероглиф и вообразишь его не на плоскости, а в объеме, увидишь ДВОЙНУЮ спираль. Начало "И цзина", иероглиф "и", означающий перемены - это двойная спираль. Так древние мудрецы изображали основу жизни, и это не поэтический символ. Так действительно выглядит изначальная частица вещества, дающего начало всему живому. Она слишком мала, чтобы увидеть её, но её структуру можно вычислить и понять. Именно она определяет, каким будет ещё не родившийся человек, как будет вести себя, когда и от чего умрет - если, конечно, смерть его не будет насильственной... Но в этой малой частице существуют внутренние взаимосвязи. Их общее количество равняется шестидесяти четырем, как и число символов "И цзина", а основных типов четыре. Они соответствуют двум прерывистым линиям, большому инь, прерывистой над целой, малому ян, целой над прерывистой, малому инь, и двум целым, большому ян...
– Первооснова жизни, - пробормотал Дао Линь, пытаясь осознать услышанное.
– И не только. В "И цзине" скрыта первооснова всего, символика мировых изменений. Она не познана мной до конца... Вот почему я надеюсь, что ты пойдешь дальше меня.
Снова усевшись на циновку, Да Ши замер как статуя, а Дао Линь стоял с книгой в руке. Он переживал потрясение от прикосновения к великому, древнему, утраченному знанию, но и... Разочарование. Разве этого ждал он от раскрытия тайны жизни и смерти? Предположим, ему или кому-нибудь другому удалось бы полностью разгадать загадки "И цзина". Ну и что? Разве понять законы, управляющие рождением целых миров, значит постичь глубинную сущность явлений? Вовсе нет. Ответить на вопрос "как" менее важно, чем ответить на вопрос "почему". А ответа на этот последний вопрос не предлагает чистое знание... Дао Линь пришел в Китай за мудростью. Получил ли он её в конце трудных дорог? Искушения мудрости оказались столь же обманчивы, как искушения богатства и власти.
13.
Учитель Да Ши прожил ещё четыре месяца и угас тихо, как догоревшая свеча. Дао Линь, который все чаще в мыслях снова называл себя Альваро Агирре, задолго до смерти учителя готовился к тому, чтобы покинуть Китай. Да, он идет дальше... Но не в ту сторону, в какую мечтал направить его старый даос. Чтобы не огорчать Да Ши, Агирре не говорил ему об этом в последних беседах об "И цзине", универсальных мировых идеях, Дао и скрытом знании. Но когда учитель умер, ученик едва слышно произнес, склонившись над телом: