Странности любви

Жуховицкий Леонид Аронович

Но тут заметила женский силуэт, смутно проступающий на фоне берез за мужским корпусом.

Аня, вытянувшись в струнку на каком-то ржавом, поставленном вверх дном ведре, застыла мрачным изваянием перед полуосвещенным окном штаб-квартиры.

— Анечка! — окликнула ее Полина. — Ты что тут делаешь?

Аня вздрогнула, чуть не свалилась с ведра. Но все же устояла.

— Тс-с! Полина Васильевна. Я хочу видеть, кто там с ним.

— Да никого там нет! Успокойся, Аня, пойдем спать.

— Нет, есть! У него там кто-то есть — видите тени?

— Не

вижу, тебе показалось. Это — от деревьев, не придумывай!

С трудом стащила Аню вниз, увела в корпус. Она дрожала еще больше Полины.

— Сейчас чаю вскипячу. Ложись.

Аня не сопротивлялась, послушно дала напоить себя чаем, уложить в постель.

Полина уснула только тогда, когда Анино дыхание стало ровным.

Воскресное утро выдалось тихим — было слышно, как лениво шуршит засыхающими листьями береза за окном. Мутное солнце сонно просвечивало сквозь туман — день обещал быть ясным.

Полина привычно вскочила с постели: проспала! Но в корпусе стояла глубокая тишина Вспомнив вчерашний день, подумала, что отряд и сегодня может не выйти на работу хотя это воскресенье было заранее объявлено "черным".

Как быть? "Надо посоветоваться с командиром", — улыбнулась, глядя на спящую Аню.

Вставать, естественно, не хотелось, к тому же болела голова и слегка знобило — ночная прогулка явно не прошла даром. "Что мне, больше всех надо?" — подумала, снова нырнув под одеяло.

Когда, окончательно проснувшись, Полина вышла в яркий солнечный день, ей показалось, что все уехали в поле. Но увидела на дальней скамейке комиссара и Аню, мирно загорающих на солнце, и поняла, что студенты еще просто-напросто спят.

У ворот командир с мрачным видом выслушивал разгневанного директора; каждую фразу Дормир сопровождал резким движением ладони — словно дрова колол. Потом повернулся к командиру спиной, сердито хлопнул дверцей "газика" и умчался прочь.

Аня, увидев идущего к ним командира, вскочила с лавочки и, схватив Александра Витальевича за руку, потянула его в противоположную сторону.

Игорь Павлович растерянно смотрел им вслед. "А что, они неплохо смотрятся", — подумала Полина. Но радости от своего нечаянного открытия почему-то не испытала.

— Ну, что будем делать? — подошел к ней Игорь Павлович. — Народ все еще бастует.

Полина глянула на невыспавшееся, небритое лицо командира и с неожиданной для самой себя резкостью ответила:

— Вы командир, вы и решайте.

По пути к себе завернула к Кате Родниной — взять тройчатку от головной боли. Кабинет оказался заперт. Полина, постучав на всякий случай, пошла было восвояси, но услышала за дверью легкое движение и остановилась.

Дверь открылась не сразу. Вид Кати показался Полине несколько странным: лицо красное, волосы встрепанные, глаза с виноватым испугом.

— Я, наверно, вас разбудила? — извинилась Полина.

Катя не отпустила дверную ручку и, спросив Полину, чего она хочет, смутилась:

— Минутку, я сейчас.

И скрылась за дверью, не пустив Полину

в кабинет.

"Не иначе Галкин своего добился!" — предположила Полина, и, зажав в ладони выданные врачом таблетки, уже дошла до конца коридора, как вдруг дверь одной из комнат резко распахнулась, и, чуть не сбив Полину с ног, оттуда выскочила Нефертити. Подбежала к кабинету врача, рванула на себя дверную ручку, принялась изо всех сил дергать ее.

— Таня, что вы делаете! — Полина пыталась поймать ее обезумевшую руку. — Остановитесь, нельзя же так!

Нефертити ее словно не слышала.

Неожиданно щелкнул изнутри замок.

— Что случилось, Таня? — вскинула брови Катя Роднина.

Оттолкнув от порога врачиху, Нефертити бросилась в комнату, к открытому окну.

Полина вздохнула с облегчением, только взяв Миронову под руку и вытащив из кабинета.

Едва они вышли из корпуса, как увидели бегущую к ним навстречу Зою.

— Тань, а Тань, ты видишь, кто к нам в гости приехал? — закричала издали, показывая в сторону ворот.

За ними горел в лучах яркого солнца оранжевый "Кировец".

— Представляешь, Васенька! Вместе с братом. Классная тачка, верно?

Зоя оттащила сестру в сторону от Полины, зашептала что-то ей на ухо. Через секунду они обе уже бежали к воротам.

"Кировец", отфыркиваясь дымом, исчез из виду.

А через два часа командир собрал экстренное заседание штаба отряда, поставив на повестку дня вопрос об отчислении из ССХО Тани Мироновой.

— …мало того, что она нарушила приказ, воспользовалась государственной техникой в личных целях, — стараясь не очень горячиться, докладывал командир, — она преступила нормы нашего общежития. Она… — он кашлянул, соображая, как бы получше назвать вещи их собственными именами, но махнул рукой и сел, отвернулся к окну.

Впрочем, все и так знали, что стряслось.

Директор, возвращаясь через станцию в центральную усадьбу, заметил спрятанный в переулке оранжевый "Кировец". Быстро вычислив, где может быть водитель, пошел к винному магазину, к которому тянулся длинный растрепанный хвост. Здесь он их и застукал — Василия и Нефертити, уже успевших отовариться. В руках Василия была объемистая капроновая сумка, где под надежным прикрытием "Боржоми" директор обнаружил несколько бутылок "Русской". Впрочем, Нефертити тут же заявила, что сумка — ее, Вася только помогал нести.

Ивана и Зою, стоявших в очереди за продуктами, Дормир не заметил, и они благополучно смылись.

Василию директор приказал возвращаться в совхоз: "Сейчас разберемся!" А Нефертити передал из рук в руки командиру — вместе с вещественными доказательствами.

Миронова попыталась выкрутиться: это, дескать, для растирания, для больных суставов, так сказать, в лечебных целях. Но командир был не из тех, кого можно провести на мякине, — тут же организовал собрание.

— Предлагаю исключить Миронову из отряда и отправить в институт, сопроводив соответствующим письмом, — заключил Игорь Павлович. — Прошу высказываться.