Странности любви
Шрифт:
Но Полина, поддерживаемая Анечкой, уговорила Катю: "Вы же знаете, как в наших больницах лечат…"
Она впала в зыбкое забытье. Все воспринималось, словно через толщу воды. Кто-то приходил, уходил. Что-то говорили, делали, суетились. Иногда Полина как бы всплывала, приближалась к поверхности, начиная слышать, различать предметы. Но тут же снова опускалась на дно, и опять все смешивалось, теряло очертания. Чем глубже она погружалась, тем меньше хотелось подниматься на поверхность — тут, на глубине, хорошо, спокойно.
Аня, ужасно занудливая
А сзади — то ли взрыв, то ли извержение какого-то подземного вулкана. С ним выбросилось много всякого мусора — коряги, камни, куски железа, обломки механизмов, гусеницы тракторов, поломанные вилы, гнилые картофельные клубни, изуродованные детские игрушки. Все это перемешивается, безобразной, угрожающей лавой надвигается на голубых и розовых головастиков. Вдруг Аня быстро поплыла наперерез грязному потоку. И он вдруг изменил направление, повернув в сторону. Хлам в нем стал переплавляться, превращаясь в огненную массу — словно расплавленный металл, ослепительной струей вытекающий из мартена. Вскоре плавная струя сломалась, рассыпалась мелкими осколками. И тут же, будто в рекламно-коммерческом телеканале "2x2", огненные осколки сбежались вместе, вспыхнув над Аниной головой сверкающим световым табло: "Мисс Планета". В Аниных волосах заблистала серебряная диадема, а в руках оказалось два свертка: в правой розовый, в левой — голубой.
Волны приносили что-то еще, знакомое и приятное. Но все это быстро уплывало наверх — Полина не успевала определить, что именно.
Не хотелось открывать глаза, но кто-то грубо тормошил ее за плечо.
— Полина Васильевна! Надо поесть. Ну, немного… Пока горячий бульончик…
Аня с общепитовской тарелкой в одной руке и с алюминиевой ложкой — в другой, стояла над ней и все повторяла:
— Надо поесть, надо. А то совсем сил не будет.
— Какая же ты зануда, Анна Ивановна!
Полина нехотя приподнялась с постели, оглядела комнату и поняла, что она выздоровела.
— Сколько ж я болела? — спросила, принимая из Аниных рук бульон.
— Несколько дней. Пропустили все события, Полина Васильевна. Ой, что тут было-о! На отряд напала какая-то эпидемия — всех скрутило за несколько часов. Так страшно было, Полина
— Как эта инфекция попала? С пищей?
— Скорее всего, у врачей тоже нет единого мнения. Одни говорят — виноваты арбузы и дыни. Другие валят на консервы, третьи — на совхозную картошку, она же вся нитратная. А может, это от воды: в центральной усадьбе канализацию прорвало, а у нас ведь от них водопровод. Вон санэпидемщики до сих пор работают, — кивнула в окно. — Я воду для нас родниковую ношу — у Фроськиного омута ключ бьет, знаете?
— Как Таня?
— Ничего. Чуть оклемалась и тут же уехала. Командир их вместе с Зоей отпустил. Галкин тоже в провожатые напрашивался, но Игорь Павлович сказал, что без него обойдутся. Ну да теперь уж встретились! И нам пора выметаться отсюда: надоело-о!
Полину вдруг так безудержно потянуло домой — ну просто невмоготу!
— Аня, посмотрите, какие есть сегодня электрички. Нам ведь недолго собираться, верно?
Она села в кровати, дотянулась до джинсов, стала одеваться. И вдруг комната поплыла перед глазами, Полина снова опустилась на подушку.
— Какая там электричка! Рано еще вам подниматься! — строго урезонила ее Аня. Но, увидев, как расстроилась Полина, помягчела:
— Ладно уж, покажу, каким транспортом мы в Москву поедем.
Помогла Полине одеться и, поддерживая за плечи, подвела к окну:
— Во-он видите?
У ворот лагеря стоял светлый "Москвич".
— Володин!
— Ага. Ваш муж уже давно вас дожидается. Пошел грибы собирать. Сейчас вернется…