Странные игры
Шрифт:
Робин отпила чая, размышляя над словами детектива. Смысл в них был, хотя…
– Даже не знаю. Кэти ведь воспроизводит мельчайшие подробности – вряд ли она могла нарисовать в уме настолько точную картинку. Допустим, в случае с утоплением погруженная в бочку игрушка изображала борьбу. Вряд ли девятилетняя девочка способна дойти до подобной степени детализации.
– Почему? Если убийца создавал перед ней подробный образ, он мог рассказать и о сопротивлении жертвы. Это ведь важная часть сценария.
– Не знаю, – содрогнувшись, повторила Робин. – Возможно, вы правы.
– Наверное, для умственного
– Если и так, – Робин пожала плечами, – все равно они ярко запечатлелись в ее памяти. Впрочем, в процессе исцеления этот момент может сказаться положительно.
– Что показала Кэти на последнем сеансе?
– Времени у нас было не так много, однако кое-что она воспроизвела. Увы, я при воссоздании сценки не присутствовала – общалась с ее отцом на крыльце.
Робин рассказала детективу о находке в кукольном домике – игрушке, помещенной в ванну со слизью.
– Хм… Стало быть, на сей раз утопление в ванне, – резюмировал Натаниэль, записывая слова Робин в блокнот. – Второй утопленник.
– С самого начала Кэти использовала шесть игрушек, и еще Джокера – тот исполнял роль убийцы. Я уже говорила, что каждый раз, когда один из жильцов домика погибает, Кэти хоронит его в песочнице и в игре больше не задействует. После сегодняшнего сеанса в живых осталось лишь двое.
– Значит, ей предстоит разыграть еще два убийства?
– Возможно. Или одно. У меня есть ощущение, что фигурка маленькой девочки – это сама Кэти.
– Ладно, придется подождать следующего сеанса.
– Следующего сеанса не будет, – откашлявшись, дрожащим голосом произнесла Робин.
– Почему? – удивился Натаниэль, поставив чашку.
– Отец Кэти не желает, чтобы я продолжала курс лечения. Заявился сегодня посреди сеанса и забрал девочку домой.
– Ничего себе… – Натаниэль уставился на нее. – Но с чего вдруг?
Робин ответила на его взгляд.
– Во-первых, он хочет, чтобы я допускала на занятия копов для допросов Кэти. Это неприемлемый вариант.
– О, черт… – Натаниэль виновато заморгал. – Я даже не думал… То есть предлагал немного другой способ.
– Какая теперь разница? – Робин покачала головой. – Это, собственно, не главная для Пита причина. В чем суть моего подхода? Мы должны вскрыть травму и исцелить ее, тогда девочке станет лучше. Однако мистер Стоун подобный метод не приемлет. Он хочет перевести часы назад – считает, что арест похитителя позволит Кэти перестать возвращаться мыслями к случившемуся. Тогда жизнь якобы войдет в прежнее русло.
– Надо признать, подобный сценарий звучит привлекательно, – кивнул Натаниэль.
– Да-да. Увы, у меня нет волшебной палочки, а то один взмах – и последние пятнадцать месяцев из жизни Кэти просто исчезли бы. – Робин закусила губу. – Девочке нужна помощь, иначе ей не выбраться из замкнутого круга. Но это уже не ко мне…
– Жаль, что так вышло. У меня сложилось впечатление, что вы на верном пути. Отец Кэти – полный идиот.
Робин сделала еще глоток чая. Натаниэль продолжал на нее пристально смотреть, и она почувствовала себя странно. С одной стороны, беззащитной, с другой – к ней отнеслись с пониманием.
Какие у него длинные красивые
– Пит искренне хочет сделать так, чтобы дочери стало лучше, – наконец заговорила она. – Он… у него у самого тяжелая травма. Я ведь вижу – он отчаянно ищет верный вариант.
– Значит, идиот с благими намерениями.
– Быть родителем – работа не из простых, – невесело усмехнулась Робин.
– Надо полагать! Мои родители – отличное тому доказательство. Да и ваши, наверное, тоже.
– Мои? – удивилась Робин.
– Ну, вы ведь рассказывали, как ваша мать возвращалась домой и беседовала с дочерьми о своей программе. Отличный метод воспитания! Она заставляла вас ощущать себя частью ее жизни. Время, которое уделяешь родным, не проходит даром, однако не все дети это способны воспринять.
– Да, – отрешенно сказала Робин и глянула Натаниэлю в глаза.
Тот смотрел с сочувствием и интересом, заставив ее мысленно обозвать себя бессовестной обманщицей.
– Моя история не столь проста, – наконец прошептала она. – Я имею в виду – отношения с мамой.
– Вот как?
– Мамина программа заканчивалась в пять часов дня, и домой она возвращалась в половине шестого. Мы с сестрой ее ждали. Так продолжалось три года, а потом передачу сдвинули по сетке вещания. Я считаю, что маму просто хотели убрать из эфира, но она закатила жуткий скандал и в итоге получила другое время – полночь. Придумали новое название: «Ночные разговоры с Дианой Харт».
Она отхлебнула чая. Тот уже остыл, однако ей требовалась пауза. Натаниэль молчал.
– Наверняка вы подумали, что все рухнуло и наши задушевные беседы прекратились… Как бы не так! Надо знать мою маму.
Робин изобразила вымученную улыбку. Впервые ей пришлось обсуждать давнюю историю с посторонним человеком, а не с Мелоди. На психотерапевтических сеансах она эту тему и близко не затрагивала.
– Когда программа первый раз вышла в новое время, к ее окончанию мы уже видели десятый сон. А как иначе? Мне было одиннадцать, сестре – тринадцать. Спать мы ложились задолго до полуночи. Ну вот, мать вернулась домой, и меня разбудил крик. Родители ругались на чем свет стоит. Мать практически визжала, а отец убеждал ее, что мы давно спим. Что мы нуждаемся в полноценном отдыхе.
Робин встала и открыла ящик серванта. Пошарив внутри, вытащила припрятанную пачку сигарет.
– Не возражаете?
– Нисколько, – ответил Натаниэль.
– Курю всего два раза в день, – оправдывающимся тоном пробормотала она. Воткнула сигарету в рот, прикурила и сделала глубокую затяжку. – Следующие две недели стали… Не знаю, как объяснить. Вы ведь не знакомы с моей мамой. Она способна превратить вашу жизнь в ад. Словечко там, словечко здесь. Агрессивные замечания. Мелочные, но злобные – и все били в нашу сторону. В меня, в сестру, в отца… Мы вдруг стали для нее врагами. И конца этой агрессии было не видно. Где мама – там сплошной поток негатива. В итоге я сдалась. Она ушла на студию, и я завела будильник. Вскочила за пять минут до полуночи, бросилась на кухню и настроила радио. Звук убавила, чтобы не разбудить папу, и прослушала всю передачу. А потом села ждать маму. Наконец она пришла домой и жутко обрадовалась, увидев меня на кухне. Мы, как и прежде, поболтали о ее передаче.