Странные занятия
Шрифт:
— Мисс Мур.
— Мисс Мур. Владелица. Гм. Она уж точно запустила руки во многие предприятия нашего города. И готов поспорить, все должным образом застрахованы.
Сержант Топорник сделал пометку в блокноте.
Потом бросил Турмену мяч наугад, лицемерно попытавшись установить дружеские узы.
— Вы ведь ветеран, мистер Свон?
— Да. Война в Персидском заливе.
— И я тоже. Вьетнам. Одна сплошная лажа вдоль и поперек. Вам еще цветочки достались. Всего несколько месяцев, пока большие боссы тестировали какие-то новые системы
Турмен попытался представить себе изнурительную хроническую болезнь как «цветочки». Возможно, для того, кто не побывал в его шкуре, так оно и выглядело.
— Наверное…
— И, разумеется, по долгу службы вы все знали про оружие.
— Ну да, конечно, обязательная муштра. Но, кажется, в бою я ни разу не стрелял. Я все больше демонтажем занимался.
Глаза мистера Топорника расширились, как затвор фотокамеры.
— Это все, мистер Свон. Пожалуйста, дайте нам знать, если соберетесь уехать из города.
Но в бытии Турмена полицейские были лишь мелким огорчением. Они были слепы, не ведали о странной новой реальности, открывшейся благодаря вырванному под гипнозом признанию Силокрафта Дурхфройде. (И помоги, Господи, властям, если им когда-нибудь не повезет выследить это чудовище!) Сколь бы утомительными ни были полицейские, им вскоре наскучило, и про них можно забыть. А вот другие вещи были более тревожными, труднее поддавались забвению и маловероятно, что вскоре исчезнут.
Во-первых, нарушение его недавно установленной успокаивающей рутины. «Каруна» сгорела, и ему негде начинать день. Никаких знакомых лиц и ритуалов, никакого смеха и шуток, никакой поддержки — великодушием, благожелательностью и питательной едой. В сердце дня Турмена разверзлась пустота. И всякий раз, встречая других членов семьи «Каруна», он видел, как и их подтачивает та же скорбь.
— Отправляйся домой, Турмен, — сказал ему Вэнс фон Весел, когда после того, как на рассвете они с Шендой покинули casa de santo Тити Яйя, он явился на работу. Художник лежал, растянувшись на диване, до носа натянув заляпанное краской покрывало. На уровне паха покрывало оттопыривала маленькая несгибаемая антенка. — Кто-то выскоблил холст моей души паяльной лампой. Я бегал с дьяволом наперегонки и проиграл.
Турмен понял с полуслова и ушел. Вернувшись в одинокую квартирку, он почувствовал, что его мир снова схлопывается. Стали брать свое былые физические и душевные боли. Так просто снова соскользнуть в тот темный бездонный колодец…
Заставив себя встать, Турмен отправился на поиски Шенды.
И нашел ее на выходе из похоронной конторы братьев Кандобмле.
Выглядела она хуже некуда. Покрасневшие усталые глаза, новые морщины, оттягивающие вниз уголки рта. Главная пружина «Каруны, Инк.» явно раскручивалась. Но Турмену она все равно показалась прекрасной.
Она крепко обняла Турмена, потом отпустила.
— Мать Факвана попросила взять на себя приготовления. Она стара и без гроша за душой. Теперь все устроено. Никаких поминок, просто похороны
— Я приду. Шенда…
Она мягко приложила два пальца ему к губам, точно благословляя. Проскочила электрическая искра.
— Не сейчас, Турмен, ладно? После похорон. Сейчас мне еще нужно подыскать временные места для Верити, Бадди и других барриста, оставшихся без работы. Потом еще полно бюрократической чепухи в связи с пожаром. И я хочу найти новый дом для «Каруны». И полицейские…
— Сержант Топорник. Я знаю. Хорошо, Шенда. Увидимся послезавтра.
Он посмотрел, как она отъезжает.
Утром в день похорон (ясный, ароматный, отмытый дождем на рассвете и неумолимо прекрасный) Турмен надел свой единственный костюм и кожаные ботинки, которые выкопал из могилы шкафа. Странно было после стольких лет чувствовать на себе что-то, кроме тренировочных и кроссовок. Какая жалость, что это не свадьба…
По радио передавали новости. За последние двадцать четыре часа как будто случилось необычайно большое число падений корпоративных самолетов — все с неизбежно фатальным исходом для пассажиров. Словно бы…
Вот эту мысль Турмен решительно выбросил из головы.
Такси «Крикни кэб» высадило его перед похоронным бюро. Турмен думал, что будет одним из первых. Но собравшаяся толпа уже исчислялась десятками человек. Тут были все, кого он знал лично (Шенда, разумеется, первая и главная), плюс еще десятки лиц, которые он вспомнил по счастливому акционерному собранию в парке. По всей видимости, каждый сотрудник «Каруны, Инк.» твердо решил присутствовать в знак солидарности — от этого Турмену на глаза и впрямь навернулись слезы.
Родные Факвана сбились в тесную, чуть подозрительную и недоверчивую семейную кучку, которая быстро оттаяла под теплым напором приветствий и соболезнований. Вскоре они смешались с корпусом «Каруны», обнимали, плакали, улыбались.
В «Конторе Кандобмле» их ждала более сдержанная церемония вокруг закрытого гроба: на ящике с серебряными ручками стояла на подставке фотография разодетого в пух и прах Факвана. Шарканье среди затишья, скрип стульев, плач.
В церковь Турмена повезли торжественные, но все равно неотразимые Син-Син и Пепси на своей абсолютно потрясающей «миате». И это была та еще поездка! Мозг Турмена подвергся немалому испытанию, ведь ему пришлось переварить умопомрачительные скачки: со складного стула в похоронном бюро на крохотное сиденье в машине, а оттуда — на церковную скамью.
Турмен много лет не заходил в церковь, и эта не принадлежала его конфессии. Ощущение странное, но приятное. Возможно, невероятное посещение casa de santo разбудило в нем нечто спящее.
После того как проповедник произнес официальную речь, на кафедру предложили подняться любому, кто хотел что-то сказать.
К удивлению Турмена, выстроилась целая очередь.
Никуда не денешься, Факван был свиньей. Этот факт не замалчивали и не подчеркивали. Но его любили.