Странный Ад Кроко, или День крокодила

Хамуляк Евгения Ивановна

Вместо крика я просто перестала дышать. Ком в горле сначала занял всю грудную клетку, а потом бездыханным и деревянным стало все тело. Было жутко наблюдать, как она удаляется от меня. В эту минуту я не чувствовала себя: становясь то падающим телом Баси, то тем промежутком, разделяющим нас, то облачком выдоха, рассеивающимся в тумане брызг, то всецело этой полной ужаса картиной. Хуже всего, что во взгляде подруги, который медленно удалялся в пропасть, впервые в жизни я прочла нечто скрытое от меня – тайну. И это больно резануло сердце… Я могла бы простить Басе предательство, коварство, жестокость, но только не тайну.

О том, что

существует какая-то вероятность жизни без Баси, что вообще есть жизнь после смерти, есть просто Смерть, мне даже не приходило в голову в тот момент. Я перестала слышать собак, вой сирены, шум леса, этот дьявольский рокот водопада. В замедленной кинопленке неуклонно уносившей в своих цепких смертельных объятиях смысл моего существования – сердце перестало биться.

И если по какой-то случайности я бы обернулась назад, только на одну долю секунды, то увидела бы, как псы клацают своими блестящими фарфоровыми челюстями в воздухе, хватая меня за уродский плащ, в желании утащить с обрыва. Я бы сразу же прочувствовала, как меня ошеломленную быстро скручивают в тугой узел, нацепляют холодные металлические наручниками, одевают на голову темный душный мешок. Как мне становится больно, я валяюсь по траве и глухо рычу, вдыхая аромат осенних листьев, мокрых и гнилых. И остаюсь живой…

Но всего этого я не увидела, потому что всего этого не произошло.

Не в силах позвать свою подругу, я просто открыла рот в немом крике и, цепляясь за тот же воздух, что и она несколькими секундами ранее, прыгнула в разноцветную радугу, утопающую в пене веселых брызг шумящей воды.

Глава 3. Полет.

Хочу заметить, что если бы не те роковые обстоятельства, в которых по фатальной ошибке, а может быть, вполне сознательно, оказались мы с Басей, я тысячу раз подумала бы, прежде чем решиться на такую отчаянную выходку, как расстаться с жизнью.

Но в тот момент каждая деталь этого пугающего представления с погоней и ошеломительным поступком моей подруги, сложила воедино, будто игра в пазлы, всю дьявольскую картину, где, казалось, у меня не оставалось другого выхода – прыгнуть за Басей в бездну, лишь бы не терять из виду ее таинственный взгляд.

Меня обдало холодным мокрым ветром, грубо подхватившим тонкое тело в дурацком плаще, в котором что-то отчаянно хрустнуло и переломилось, причинив невероятную боль; сознание мгновенно благосклонно отключилось.

***

Не знаю, сколько прошло времени, пришла в себя я так же внезапно, как и ушла, и также молниеносно предсмертный страх охватил все мое существо. Я стала дико размахивать руками в воздухе и истошно кричать. Чувства мои отделились от меня, становясь чем-то самостоятельным, ибо возникший ужас не мог ужиться в моей голове. Мысли походили на разлетающиеся осколки от чудовищного взрыва, где бомбой и часовым механизмом служило мое тело. Срывались и улетали парить обломки и обрывки слов о каком-то раскаянии, дикая и отчаянная злость на себя и на преследовавших нас людей, все сменялось досадой и необъяснимой тоской. Вдруг окутывало какое-то сладкое безумие совсем не подходящих и бестолковых образов, например, привлекательнее ли я Баси в полете; интересовал трагизм и романтизм, с которым опишут наши смерти в криминальной прессе…

***

Я уже не бултыхала руками и ногами, они безумно устали и просто повисли на потоках воздуха, как и мысли, отделившиеся от меня. В груди заныло,

охватило тошнотворное отчаяние от совершенной непоправимой ошибки. Одно удерживало на плаву мой корячившийся в лихорадке мозг, /а может быть, это была моя душа/, который обозревал и чувствовал, хоть и на расстоянии, летевшую Басю, все так же зовуще расставившую руки навстречу мне. И я успокоилась.

Ни смотря на фантастические обстоятельства, тело, теряющее на ходу клоунское одеяние, отчетливо ощущало морозное дуновение от брызг водопада: кожа скукожилась и посинела, замерзли пальцы, на которых все еще были надеты красивые перстни, покрытые коричневой корочкой засохшей крови, в голове появлялись и улетучивались неуместные мысли о том, что воспаление легких или обморожение конечностей обеспечено. В общем и целом, я была как-то не готова умирать.

Краем глаза я заметила пролегающую через меня радугу. Говорят, кто пройдет под радугой – обретет вселенское счастье, – опять некстати подумалось.

Странное падение, странная смерть… И это было начало…

***

Мое сознание вдруг озарилось удивительным светом и стало похожим на ту застывшую разноцветную радугу, которая застряла прямо перед глазами, а вскорости я даже решилась ее потрогать. Больно уже не было, только холодно и одиноко. Радуга оказалась иллюзорной, и от нечего делать я стала оглядываться по сторонам: воздух по-прежнему лился холодным потоком мимо и сквозь, скала и утекающая вода все так же стремились и тянулись вниз, походя на скоростной бесконечный лифт. Каменные тонны мчались разноцветными породами в живую бурлящую пропасть, которая при всем этом не приближалась ко мне ни на сантиметр. Как ни странно – все было странно…

Я посмотрела наверх и заметила медленно удаляющиеся, покрывающиеся туманом, озадаченные лица людей и снующие морды собак, смотрящих вниз прямо на меня.

Радость, посетившая в этот момент от неожиданного поражения врагов в захлопывающейся ловушке водопада, приятной волной торжества окатило повисшее в воздухе по какой-то проклятой магии еще живое тело. И я дерзко показала язык обескураженным серым лицам, собакам и блестящему смертоносному оружию, предназначенному для убийства…

***

Торжество продолжалось недолго: отложенные неприятные предчувствия, стремительно впивающиеся острыми иголками в мое радужное настроение, рвали на части последнюю улыбку на лице.

Ибо голос совести, который сопровождал меня в беге и лишь стих на время прыжка, теперь возвращался, проясняясь в сознании спокойным монолитным потоком ясных предложений.

Совесть /или уж не знаю, кому принадлежал этот голос/ предложила задуматься над очень волнительной темой: Куда я лечу?

– Без всякого сомнения, – очень спокойно ответил он же, – цель моего полета – преисподняя…

Я почему-то не удивилась такому повороту дел, что-то подсказывало мне – это правда. Память медленно, но уверенно возвращалась со всеми ее дикими и ужасными подробностями. Стало гадко и тошно, от подступившего тупого отчаяния я стала оглядываться по сторонам, и теперь меня стало по-настоящему подташнивать от удлиняющихся скальных пород, которые все растягивались и растягивались, будто нескончаемые уши кролика из цилиндра фокусника. Судорожно сглотнув, я взглянула вниз: из белой пучины водопада виднелись голые лодыжки опрокинутой Баси. На душе опять полегчало, и желудок успокоился. Она первая, я – вторая. Пока все по плану. Надолго ли?