Странный Брэворош

Полторак Сергей Николаевич

–

Помогите,

добрые

люди,

помогите!!!

А люди ему не помогают, только кулаками с земли грозят.

–

Так

вот,

Марийка,

–

Мыкола

Григорич

заговорил

своим

зычным поставленным голосом. – Тебе хлопца теперь надо под-

нимать.

Одной,

как

ты

понимаешь.

Колхоз,

конечно,

поможет.

И

я по-дружески, по-соседски. Но возможности наши пока, сама

знаешь, не очень значительные. Ограниченные, можно сказать, эти

возможности, хотя они, эти возможности, пока и есть. Главное, –

Мыкола

Григорич

сокрушенно

посмотрел

на

Глебушку,

–

парень

у тебя хотя и смышленый, но, сама знаешь, инвалид практически.

В селе у нас из медпомощи – только Галька-фельдшерица, а это,

как

известно,

меньше,

чем

ничего.

От

нее

только

вред.

Заболеешь,

не

дай

Бог,

она

такого

тебе

предпишет,

что

лучше

бы

сразу

помер,

без

ее

издевательства

над

человеческим

организмом.

–

К чему

вы

это

все,

Мыкола

Григорич?

–

К тому, что и в районе тебе с хлопцем не помогут. И в области

даже. Нет у них, как бы тебе, дурехе, проще сказать, подходящего

консилиума,

поняла?

–

Так,

может,

в

самый

Киев

за

ним

съездить?

–

напряглась

мамка.

–

За

кем

съездить?

–

растерялся

голова.

–

Ну, за этим, как вы сказали, за лекарством этим, за консили-

мом,

или

как

там

его,

–

еще

больше

засмущалась

мамка.

–

Эх, Марийка, – Мыкола Григорич стиснул в кулаке свой кар-

туз. – Не в лекарствах тут дело, хотя и без них никуда. Тут светилы

нужны,

понимаешь!

Такие,

чтоб,

как

рентген,

хлопца

глазами

про-

щупали, умными руками помяли и решили, фигурально выражаясь,

как его продиагностировать. Нет у нас таких! Ни в Кировограде,

ни даже в Киеве! Все силы война прибрала. До сих пор медицина

оправиться

не

может.

–

Что же

делать?! –

запаниковала мамка.

–

Продуманный

вопрос,

Марийка.

Продуманный.

В

Москву

тебе

ехать

сложно. Столица, сама понимаешь. Там тебя с Глебушкой не

ждут. Там такие дела решаются, не до тебя будет. В Ленинград тебе

ехать

надо,

Марийка.

Там

народ

интелихентный.

Врачи

там

–

выс-

ший сорт, академик на академике. Они точно помогут. А не помогут,

домой

вернешься,

куда

деваться?

–

Так

на

что

я

поеду,

Мыкола

Григорич,

–

охнула

мамка.

–

У

меня

ж

денег,

сами

знаете.

–

Продуманный вопрос, говорю тебе, продуманный. Слушай

сюда.

Год

этот

–

год

хороший

для

сельского

хозяйства.

Яблок

уро-

дилось, сама знаешь, всем колхозом за сто раз не съесть. На них, на яблоки эти, будь они неладны, – ни людей, ни поросят не хватит. Думали в колхозе вино из них давить и государству сдавать, так бочками не запаслись. Кто ж знал, что так с урожаем ладно вы- йдет? Неурожай – плохо, а урожай – еще хуже! А государство по головке не погладит. Государство тебе – не мамка, а строгий на- чальник. Руководитель, можно сказать. Одним словом, заседало вчера правление колхоза и приняло мудрое решение: колхозные ясли надо закрыть!

–

Как это

и

при

чем

тут

яблоки?

– изумилась

мамка.

–

Нету в тебе, Марийка, прости, господи, диалектики! – при-

стыдил

мамку

голова

сельсовета.

–

Простого

не

понимаешь.

Мамка сконфуженно опустила голову.

–

Разъясняю, – голос головы стал еще поставленней, – уро-

жай в колхозе неожиданно огромный, рабочих рук не хватает. Все

работники яслей, включая деда Дэдула, переводятся на военное

положение – в смысле на уборку урожая. С детьми в яслях некому

сидеть.

Дети

–

цветы

жизни,

а

тут

уже

не

цветы,

а

готовый

урожай

пропадает,

понимаешь?

–

Понимаю,

–

поспешно

закивала

мамка,

–

но

как

же

детки?

–