Странный каприз
Шрифт:
Крейг ей, несомненно, нравится, думала она. Он совсем не похож на Перси — жалкого, цепляющегося за ее юбку, неспособного защититься от влияния ее личности… Впрочем, не похож он и на гипотетического мужчину, с которым Присцилла хотела бы проводить время… Да полно, существует ли вообще на свете такой мужчина?
Присцилла хотела видеть в мужчине силу. Не эгоизм, часто маскирующийся под самоуверенность, но некую внутреннюю мощь, делающую мужчину одновременно сильным и уязвимым. Без этой силы, думала она, равные отношения между партнерами невозможны. Присцилла не хотела ни становиться главой семьи, как это было в
Сила Крейга, пожалуй, равнялась ее собственной. Но больше между ними не было ничего общего: строгий и консервативный Крейг являл собой полную противоположность эксцентричной Присцилле. Его больше всего волнуют внешние приличия, а ее такие мелочи никогда не занимали. Да и что она вообще о нем знает? Что он предан своему делу, любит сына, увлекается восстановлением старинных зданий. Не слишком-то много! Единственное, в чем Присцилла твердо уверена, — Крейг привлекает ее, ее тянет к нему, и рядом с ним она ощущает себя совсем по-иному.
И это странное чувство рождало новые сомнения. Будь это обычное физическое влечение, все было бы проще. А может быть, это и есть обычное влечение? Снова и снова Присцилла вызывала в памяти ту необъяснимую пьянящую радость, что охватывала ее, когда в телефонной трубке слышался голос Крейга, когда он появлялся в дверях «Антиквария», когда сегодня он сидел рядом с ней, и Мэри Бет предсказывала им судьбу… Может быть, все это — просто естественный ответ женщины на его привлекательную мужественную внешность?
«Что ж, есть только один способ это выяснить», — сказала себе Присцилла и вернулась к работе.
Она позвонила ему в понедельник, как и обещала, чтобы спросить, не хочет ли он с ней увидеться. Крейг, судя по всему, был страшно занят. Едва они успели обменяться несколькими словами, как секретарь оторвал его от телефона ради какого-то важного делового звонка. Не успел Крейг вернуться к телефону и рассеянно извиниться, как то же повторилось снова. На третий раз Присциллу охватило сильное искушение повесить трубку; пожалуй, так бы она и сделала, если бы и сама не была в такой же ситуации.
— Послушайте, Присцилла, — проговорил Крейг, добравшись наконец до телефона, — у меня здесь, как вы сами слышите, пожар. Боюсь, он не утихнет до вечера. Мы затеяли сложную операцию с тремя агентами, и все они хотят закончить дело до конца года, что почти невозможно. Я очень хотел бы увидеться с вами сегодня, но, боюсь, не выйдет… Подождите минуту!
Присцилла услышала шелест страниц, видимо, Крейг листал записную книжку, а затем — его голос:
— Четверг… Ага! Присцилла, не хотите ли сходить со мной в четверг на благотворительный концерт? Боюсь, до вечера четверга у меня не будет ни минуты свободной. Согласны? Этот концерт проводится в конце каждого года; мои родители и я входим в число его спонсоров. Одеться можете ярко.
— Насколько ярко?
— Ну… как в театр.
Волна счастья вдруг окатила Присциллу. По лицу ее расплылась широкая улыбка — слава Богу, что Крейг этого не видел!
— Отлично. Жду с интересом.
— Ничего интересного там не будет, — заверил ее Крейг. — Обычное великосветское сборище, но оно позволит
— Приезжайте пораньше, — заметила она, когда Крейг назвал ей примерное время.
Голос его немедленно смягчился.
— Обязательно. Так и сделаю. Постараюсь позвонить вам заранее, но обещать ничего не могу — сами видите, что у меня творится!
В трубке снова послышался приглушенный звон другого телефона. Присцилла, попрощавшись, повесила трубку и долго сидела, задумчиво глядя в пустоту.
С понедельника по четверг Крейг Пинкни жил как на вулкане. Многие поколения бизнесменов установили опытным путем, что при каждой покупке-продаже обязательно случается что-нибудь непредвиденное — это закон. Если же риэлтор занимается одновременно тремя операциями, имеет дело с тремя домовладельцами и тремя агентами, сумятица и непредвиденные сбои возрастают в геометрической прогрессии.
К среде Крейг вымотался до предела и заранее проклинал всю благотворительность на свете. Он предпочел бы провести этот вечер дома — и необязательно один… Но, чтобы увидеть Присциллу, Крейг был готов пойти на жертвы.
Утром в четверг Присцилла позвонила ему и попросила забрать ее из квартиры ее помощницы в Эвансе. Почему оттуда — Крейг не понял: впрочем, оттуда до Симфони-холла действительно ближе, чем от Чарльстоуна. По дороге Крейг позволил себе немного помечтать. Несколько минут наедине в гостинице наполнили его надеждой: он не сомневался, что скоро, очень скоро, — может быть, даже сегодня — Присцилла окажется рядом с ним в чудесной старинной кровати красного дерева. Крейг купил заранее фрукты и крекеры, положил в холодильник сыр и вино, а на вечер надел свой лучший смокинг.
Беспокоило его только одно: пристрастие Присциллы к причудливым костюмам. Впрочем, она спросила, насколько ярко следует одеться, и Крейг счел это за добрый знак. Но найдется ли у нее в гардеробе что-нибудь броское и вместе с тем элегантное? Внешний вид его спутницы для Крейга был очень важен: ведь на вечере, несомненно, появятся его родители — столпы бостонского высшего общества, люди, не терпящие новшеств ни в чем, не исключая и платьев. Может быть, придет и Моника. Сколько лет они ходили на такие мероприятия вместе? Всю семейную жизнь, — значит, раз восемь или девять, в зависимости от… Черт возьми! Что за ерунда лезет ему в голову?
На подъезде к Эвансу глазам Крейга внезапно предстало удивительное зрелище. Снегопад уже унялся, и снег лежал на дороге плотной утрамбованной массой. Уже стемнело, и на какой-то миг Крейг подумал, что глаза его обманывают. Фары его машины выхватили из темноты карету, запряженную парой лошадей, с кучером на облучке и с лакеем в ливрее на запятках. Крейг притормозил и поехал рядом, желая разглядеть удивительный экипаж повнимательней.
Перед ним была карета, в каких английские дворяне прошлых веков наносили визиты в Букингемский дворец. Облучок обит бархатом, на дверцах вырезана затейливая монограмма. Карета закрыта, но в обеих дверцах и со стороны облучка прорезаны застекленные окошки. На голове лакея красуется шляпа с плюмажем, а в руках у него — факел, бросающий на серую бостонскую улицу алые отблески. Заглянув в окошко, Крейг заметил, что карета пуста. Он изумленно покрутил головой и нажал на газ, торопясь успеть к намеченному времени.