Странный мир
Шрифт:
Лес давно остался за спиной. Открытое пространство бескрайней степи встретило путников жаром раскалённой земли. След колёс виден неважно — не так много их успело здесь проехать. Примятая трава уже распрямлялась. Или наоборот, легла и отмерла, уступая место свежей поросли. Точно, южане ведь последнее время больше по реке шастают на парусной лодке, а здесь последний раз были еще перед дождями.
Тем не менее, идти можно. Вода припасена, вяленое мясо поддержит силы, а дрова им без надобности — только идиот в набеге станет костёр
Вода закончилась на пятый день пути. В отдельных группах деревьев никаких признаков источников или колодцев нет. Степь уныла, безжизненна и очень горяча. Ветер дует как из печки. Но если не врёт карта, которую он срисовал в фельдшерском пункте, вон тот лесок окружает озерцо. Это выходит, то, что они преодолели за пять суток, эти южане проезжают на своих лошадях и осликах за один световой день. И впереди таких перегонов ещё два. Придётся сделать нешуточный привал, а то без доброй передышки еще один пятидневный поход может оказаться им не под силу.
Ну, наконец-то добрались. Кто мог предполагать, что дорога займёт полмесяца и будет столь утомительной. Когда пойдут обратно, обязательно нужно будет взять у этих южан тележку, и, кроме добычи, нагрузить на неё, как следует, воды. В такую жару пить хочется постоянно. А если нести и воду, и добычу — это ведь никакого загривка не хватит. Так что сразу следует разнюхать на счёт транспорта, без него лучше даже не рисковать.
А что это за столб из земли торчит в чёрно-белую полоску? Ага! Указатель. Туда, стало быть, Пасека, и до неё одиннадцать километров, а туда Ранчо, и до него семьдесят три. Все удобства, для путешественника созданы. Отлично. А теперь, скорее, под сень деревьев, и ещё в той стороне обозначена река.
— Товарищ лейтенант, тройка из степи свернула с тропы к реке. Пили как лошади, купались, потом свалились кулями. Спят, кажется.
— Принято. Наблюдать и докладывать, — Мишка посмотрел, как жена укладывает чадоньку. — Тучков, что твои подопечные поделывают?
— Прошли водораздел, продолжают движение к Пасеке, но леса ещё не видят.
— Тоже принято, — лейтенант обесточил рацию. Аккумуляторы за прошедшие годы заметно потеряли ёмкость. Приходилось связываться по графику. — Как полагаешь, радость моя, это отдельные группы, или они действуют согласованно?
— Уверена, что разные. Причём, те пятеро, что спустились на плоту по Днепру, опаснее. Ими явно не дурак командует. Ты мне лучше скажи, что с этими отморозками делать? Там, в княжестве, после них детишки наверняка остались, наши женщины от них беременеть не захотят, так что, генетическая ценность нулевая, — ребёнок уснул, и на мамин голос не реагирует.
— Ну, ты прямо сразу на физическое уничтожение намекаешь, а они, между прочим, ничего худого ещё не сделали, — Мишка проверяет пистолет.
— А нам оно, это худое, сильно нужно? А как поранят кого? Арбалетные болты, между прочим, не милосердней пули, — Гайка прилаживает перевязь с метательными ножами.
— Не по юрисдикции это, на основании факта скрытого
— Скажи еще, высадить на необитаемый остров, чтобы осознали гнусность замышляемого. Или на галерах к вёслам приковать. Имеем обе возможности, — жена, конечно, шутит. Но мрачно. Разум и сердце борются в её душе так, что больно смотреть. Только за одно это хочется придушить гадёнышей.
— Слушай, радость моя! А почему мы с тобой вообще должны мучиться этическими проблемами. Разве мы сделали что-то худое?
Все восемь охотников связаны и устроены кружком, лицом друг к другу.
— Причина вашего появления здесь известна, — Мишка отвешивает увесистую затрещину Чонке, пытающемуся произнести что-то возмущённое. — Так что у вас очень большая проблема. Вам следует решить, что нам с вами следует сделать такое, чтобы у нас от вас больше никогда не возникало никаких затруднений.
Или порешим.
Лейтенант уходит.
— А в чём мы виноваты? — вопрос в спину остаётся без ответа.
— Ну что там? — спрашивает Гайка солдата, слушающего телефонную трубку.
— Главный пятерки издевается над тремя степными ходоками за то, что они не догадались сплавиться по реке.
Выразительный взгляд в сторону мужа. Типа: а ты сомневался!
— Значит, от жажды помрут, — невозмутимо отвечает тот. — Мне их теперь ни капельки не жалко.
Костику безумно хочется в школу. Он видел, как сегодня учитель беседовал с мальчишкой двенадцати лет, прибывшим из Синоповки. Парень умеет читать, писать, считать, но не имеет представления ни об алгебре, ни о геометрии, ни о физике с химией. Так же как и он в свои двадцать лет. А дочка стеклодува — пятнадцатилетняя красавица — вообще с трудом складывает буквы в слова. Кажется, ей предстоит заниматься с первоклашками. А девица явно гонористая, ну, как станет обижать малышей?
А пока не начались занятия, та свистулька, что встретила его возле навозной ямы, притащила толстую папку с описаниями и рисунками степных растений, попросила просмотреть, поправить неточности, буде таковые обнаружатся, и дополнить, если ему известно больше. Хотя, на счёт свистульки, это он напрасно. Сам пацаном выглядит. А у Виктории дочурка уже на гуанако разъезжает — четыре года девочке.
Жаль, дедушка уехал в Балку. Он, конечно, старенький, но его прошлая специальность сильно заинтересовала здешних химиков. И семья стоматологов была мобилизована немедленно, Рипа их запрягла на медицинском поприще. Всех к делу пристроили в два счёта. Вообще, лагерь свой степной их команда покинула в два счёта и без малейшего промедления. Подкатил обоз телег, арб, и других упряжных экипажей, названия которых он не знает.