Странствия Безногого

Шалыгин Вячеслав Владимирович

– А куда ты денешь плантации?
– Рубелия усмехнулась.
– Пока здесь выращивают «дурь», ни в какой Лас-Сос эта планета не превратится! Так и останется тайной «фабрикой грез» до скончания веков! А я не хочу сидеть тут и от скуки нюхать зелье до конца времен, я хочу жить! Нормально, с оттягом, как и полагается в моем возрасте!

– Ну, хорошо, слетай на Замурзинск, там, правда, чересчур много людей, но есть кое-какие развлечения.

– На Замурзинске Замухрышенском?! Какие там развлечения?! Два балагана на сельской ярмарке и три портовых кабака?!

– Ну, можно

на Клоакию…

– А там вообще одни уроды и бродяги! Я хочу повидать мир, папа! Не прошвырнуться по супермагам или нелегально натрескаться абсента, это я успешно делаю и здесь. Я хочу понять, где я живу и для чего!

– Это студенты тебя науськали?
– Долариан огорченно сплюнул в тарелку.
– Вот ведь рабы нынче пошли! Раньше - лови любого, пару плетей и на плантацию, а теперь… поймаешь, а он с высшим образованием. Руками работать вроде не положено, а головой не умеет, только треплется… Не надо было покупать их у бастурманцев. Работают плохо, зато на мозги окружающим срать - мастера высшего разряда.

– Я и сама знаю, чего хочу!

– И я знаю.
– Еврони раздраженно бросил вилку на стол.
– Только тебе еще рано этим заниматься!

– Не пустишь путешествовать, сбегу!

– А-а, валяй, - Долариан вяло махнул рукой, - бегунья нашлась…

– Хвостом бабушки клянусь - сбегу!

– Ну и дура будешь, - Еврони отбросил еще и ложку, затем подумал, взял супницу и выдул весь деликатесный шато-баланд прямо через край.
– А студентов я обратно бастманчцам верну, - он поковырял в зубах и выплюнул крысиный хвостик, - чтобы с понта тебя не сбивали.

– С панталыку, - демонстрируя гораздо лучший иностранный, поправила Рубелия.
– Пап, я же и языки знаю, и с деньгами умею обращаться, ну что тебе стоит? Дай мне какой-нибудь ДКР и на карманные расходы… совсем капелюшечку, пару миллионов. Я обещаю, буду вести себя примерно-примерно!

– Примерно, как кто?
– Долариан попытался опередить события и ухватил кусок десерта прямо пальцами, но пудинг вперед второго браться никак не хотел. Знал свое место и очередь. Такие качества Еврони уважал даже в десерте. Он прекратил лапать скользкий продукт и вернулся к икре и кабарге.

– Примерно, как ты в молодости!

Долариан поперхнулся китовой икрой.

– Тогда уж, как я в младенчестве. Это было, пожалуй, единственное время, когда меня хоть немного любили и не хотели упрятать за решетку.

– Я не собираюсь ходить под себя и сосать молоко, - обиделась дочь.

– Да я о другом, - Долариан запил кабаргу абсентом.
– О моральном облике.

– Буду невиннее младенца!
– горячо пообещала Рубелия.

– Ладно, я подумаю.
– Еврони снова вооружился ложкой и обратился наконец к пудингу.
– Тут как раз намечается надежный транспорт почти до Марса. А там уже пересядешь на какой-нибудь ДКР. Но сделать это тебе придется очень быстро. Только крейсер сядет, сразу рви когти. С Яковом не столкнись.

– Он же твой деловой партнер, - удивилась дочь.

– Был. Это наше последнее дельце, дальше каждый за себя. За Злюхиным сильно много хвостов тянется. Того и гляди, сядет.

– Зачем

же ты меня к нему отправляешь?

– Для достоверности. Чтобы он не беспокоился.

– Но пересесть на прокатный ДКР мне лучше до начала разгрузки?

– Умница. Соображаешь как настоящий деловой человек.

– Вечно ты меня используешь, - обиделась Рубелия.
– Почему я не могу улететь на своем кораблике прямо отсюда? Далась тебе эта достоверность!

– Почему… Потому! Во-первых, такие крупные партии принято обеспечивать гарантиями, иначе Яков деньги не переведет, а во-вторых, «свои» кораблики засвечены, и, если ты полетишь на одном из них, тебе все путешествие придется убегать от всяких спецслужбистов…

– Сколько раз я тебе говорила, займись легальным бизнесом, - дочь укоризненно вздохнула.

– Ну да, - Долариан сытно отрыгнул.
– И на какие шиши я буду питаться, а ты путешествовать? Не говори глупости, лучше иди собирайся. Транспорт прилетит уже через час…

***

Крейсер был тем же. Модернизация ходовой части никак не коснулась прочих отсеков. Зигфриду даже не пришлось ничего вспоминать. Все всплыло в памяти само собой. Главная палуба, мостик, кубрики, кают-компания, технические отсеки, гальюны… Единственное, что отличало нынешнего «Безумного» от прежнего, - тишина. На борту списанного корабля, кроме Зигфрида, не оказалось ни одной живой души. На огромном крейсере без экипажа летать не полагалось, но Безногий не раз слышал истории об аварийных ситуациях, когда корабли приходили в порты приписки и вовсе без экипажа или с каким-нибудь коком за штурвалом. Автоматика на военных посудинах была надежной, а кибернавигаторы туповатыми, но исполнительными. То есть, если не случится серьезных поломок, управлять «Безумным» Зигфриду будет не труднее, чем «каром». Такова была теория. Что выйдет на практике, должно было показать время.

Безногий прошелся по мостику и вспомнил своего бывшего командира. Капитан первого ранга Еремей Кактус вполне соответствовал и званию, и фамилии, и грозному имени крейсера. У него было все: авторитет среди боевых офицеров и штабистов, ежовые рукавицы для экипажа и сотня неотразимых тактических приемов для врага. Едва завидев вымпел «Безумного», «гундосы» предпочитали драпать, даже не пытаясь вступить в бой. Настоящий был капитан, гроза межзвездного вакуума. Смывной бачок для всякого гундешманского дерьма. Ледяной душ для горячих бастурманских голов. Живой символ мощи Земного космофлота.

Где-то он теперь? Зигфрид вздохнул. Жалко, если его действительно списали вместе с «Безумным».

Впрочем, согласно условиям разведигры, никто его никуда не списывал. Пока. Безногий приосанился и, стараясь подражать голосу Кактуса, проорал:

– По местам стоять, бляха! Свистать всех наверх, мать их так!

Получилось похоже. Это Зигфрида раззадорило, и он продолжил упражняться, заодно вспоминая и премудрости военно-космической службы.

– Задраить переборки, на! Гиперсвязь, на, пеленг мне живо! Боевая тревога, ершть! Орудия, товсь!