Странствия Шута
Шрифт:
Я перевел дыхание, но Чейд заговорил прежде меня. Он сжал мое предплечье хваткой, в которой все еще чувствовалась сталь.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Нет. Сегодня ночью мы будем спать, завтра позавтракаем и только тогда поедем к камню на Висельном холме. Мы оба знаем, что дразним опасность. Мы это сделаем, но вдвоем и по-умному. Для Шута ты не сможешь сделать ничего более того, что уже делается. Но наши дочери зависят от нас. Мы пойдем за ними как опытные убийцы, а не как паникующие отцы.
И снова я возненавидел его за то, что он прав. Такая задержка была последним, чего я хотел, но он не отпускал моей руки.
– Совершение глупых и безрассудных
Разве не странно, как мудрый совет может остудить горячую голову? Все это было правильно, но мое сердце протестующее кричало. Однако я медленно кивнул.
– Пойдем спать, – сказал Чейд. Он склонил голову и посмотрел на сына. – Лант? Ты не должен себя винить.
Лант кивнул, не отрывая взгляд от огня. Я оставил их и пошел в свою спальню.
Но это не значило, что той ночью я спал. Разгром, устроенный в моей комнате, бросался в глаза, и натыкаясь повсюду на его следы, я представлял людей, разграбивших дом. Без толку провалявшись на кровати, я поднялся за несколько часов до рассвета и пошел в комнату Пчелки. Там уже побывал кто-то из слуг. Ее новая одежда была убрана, а комната приведена в порядок, насколько это было возможно. Я сел на ее кровать, потом прилег, обнимая подушку, на которой прежде покоилась ее голова. Не осталось ни капли ее запаха, который мог бы утешить меня. И снова я не мог спать. Перед самым рассветом я вернулся к себе упаковать вещи. Смена одежды, мои инструменты убийцы, журнал Пчелки. Еще раз сходив к ней в комнату, я выбрал одежду для нее, любимые старые туники и новый плащ. Когда я найду ее, возможно, эти вещи станут утешением и обещанием вернуться к нормальной жизни.
К нашему с Чейдом раннему завтраку присоединились капитан Стаут и лейтенант Крафти. Они должны были сопровождать нас к Висельному холму, пока сержант Гудхэнд оставался в поместье ответственным за роустеров. После того, как мы с Чейдом уйдем через камни, Стаут и Крафти отведут наших лошадей обратно в Ивовый Лес. Мы решили не брать с собой Олуха, Чейд хотел сохранить с Лантом хорошую связь, кроме того, не было нужды рисковать Олухом в этом рискованном путешествии через камни. Чуть позже его заберет отсюда Сидвел, владеющий Скиллом подмастерье Неттл. Чейд быстро организовал все это, включая верховых, которые встретят нас у Камней-Свидетелей около Баккипа.
Я дал инструкции Диксону вызвать столяров и плотников и немедленно начать ремонт. Лант умолял позволить ему поехать с нами, но мы оба сочли его слишком ослабленным и вверили заботам Булена. Но главной причиной было наше с Чейдом желание отправиться лишь вдвоем, как двум людям, понимающим друг друга с полуслова и выполняющим единую миссию. Пока мы ждали, когда приведут лошадей, я смотрел на старика, такого бравого и прямого, несмотря на годы, и знал, что никого, кроме него, не предпочел бы иметь на своей стороне. Мы не станем судить друг друга за то, что намереваемся сделать с людьми, забравшими наших дочерей. Я не был полностью уверен, что его здоровье выдержит нашу задачу – и в то же время я знал, что нет ни одного способа убедить его остаться. Также, я твердо верил, что у Шута есть какие-либо подсказки, которые выведут нас на след похитителей. И когда мы найдем их, то убьем.
Персиверанс привел лошадей. Чейд посмотрел на чалую кобылу лорда Деррика и уголок
– Отличная лошадь, – заметил он.
– Я краду только лучшее, – признал я.
К моему удивлению, Персиверанс тоже был верхом и вел на поводу серую лошадь Пчелки. Его раненая рука оставалась привязанной к груди, но в седле он держался твердо.
– Нам не нужна лошадь Пчелки, – сказал я ему.
– Я должен ее привезти. Пчелка захочет ехать домой на ней.
Я окинул мальчика взглядом.
– Ты со мной не едешь, парень. Ты ранен и нужен своей матери.
– Я сказал ей, что поклялся вам. Она все поняла, – он сел немного прямее. – И леди Пчелка будет ждать этого от меня.
От этих слов у меня сдавило горло. Я хрипло выговорил:
– Мы отправимся не по дороге, где за нами можно ехать следом. Мы даже не возьмем лошадей, на которых едем сейчас. Ты не можешь с нами поехать, Персиверанс, хотя я и восхищаюсь твоим мужеством. Когда настанет время Пчелке ехать верхом, я обещаю тебе, что с ней будешь ты.
Только едва дрогнувшая нижняя губа его выдала.
– Сир, – выговорил он, не соглашаясь, а лишь подчиняясь.
Я кивнул ему, и затем мы с Чейдом сели верхом и присоединились к ждущим офицерам. Когда-то я любил зимнюю дорогу, белую кору берез, покрытых снеговыми шапками. Но сегодня, в тусклом утреннем свете, мне казалось, что мы едем сквозь мрачный тоскливый тоннель. Двое роустеров сразу выехали вперед и бок о бок возглавляли процессию, перебрасываясь редкими фразами. Мы с Чейдом тоже ехали стремя к стремени, но не сказали друг другу ни слова, холод сковал нас, и не только морозом, но и общим горем.
Когда мы выехали на главный тракт, выглянуло солнце. День потеплел, но почти незаметно. Моя чалая лошадь ровно несла меня вперед, в другое время ехать на ней было бы удовольствием. Я лениво размышлял, многие ли знают о принце Фитце Чивэле, укравшем коня, или же король Дьютифул как-то это замял. Я попытался ощутить стыд, но не смог. Она нужна была мне, и я ее взял, и сделал бы это снова. Я почувствовал одобрение, исходившее от лошади, но предпочел проигнорировать его.
Я взглянул на Чейда. Когда-то мой учитель был увядшим стариком с явными следами оспин на бледном лице. Когда он, наконец, влился в общество Баккипа, после многих лет, проведенных в своей шпионской паутине, он, казалось, скинул десяток лет. Он смеялся, ел изысканные блюда, ездил на охоту и танцевал живо, как молодой. За короткое время он вернул несколько лет, которых был лишен. Сейчас он был старым больше по причине своего возраста, нежели в силу обстоятельств. Но он уверенно сидел в седле и высоко держал голову. Он не покажет миру своей слабости, ни у одного человека со стороны не возникло бы подозрений, что он горюет о пропавшей дочери. Тщательно подобранная одежда в синих тонах Бакка, черные сверкающие сапоги, классический профиль, аккуратно подстриженная борода, руки в кожаных перчатках легко держат поводья.
– Что? – требовательно спросил он вполголоса.
Я не отрывал от него взгляда, пока размышлял.
– Я за тебя рад. Вот и все. В такие тяжелые времена я за тебя рад. Рад тому, что мы едем вместе.
Он бросил на меня непроницаемый взгляд. И еще тише сказал:
– Спасибо, мой мальчик.
– Можно спросить?
– Зачем просить разрешения, если знаешь, что всё равно спросишь?
– Тот мальчик, Эш. Твой ученик. Он тоже твой?
– Имеешь в виду, мой ли он сын? Нет. У меня только двое, Лант и Шайн, – и еще тише он прибавил. – Надеюсь, только двое.