Странствия Властимира
Шрифт:
— Ну, так и надобно считать до следующего полудня, — не сдавался юноша.
— Вот упрямец! Да где ж такое видано, чтоб человек три дня в подводном мире живой был? Принял от нас Водяник жертву, путь открыл — глупо не воспользоваться. А то мне до смерти надоела волчья шкура!
Чуть не рассмеялся Мечислав, услыхав это от Гаральда. Не от злобы или упрямства говорил это рыцарь — ему и в самом деле надоело быть оборотнем, вот и искал, на чем бы досаду сорвать.
— Ладно, — молвил юноша. — Будь по-твоему, заутро отплываем, по зорьке. А сегодняшний
Он собрался уже было уйти в трюм и поведать Властимиру нерадостную весть, когда из спокойной воды неожиданно выскочил дельфин. Он выпрыгнул, изогнувшись кольцом, что-то прокричал на своем щебечущем наречии и шумно шлепнулся обратно в море, но тут же всплыл снова и закружился на волнах, привлекая к себе внимание людей. Гаральд набожно перекрестился, увидев зверя.
— Буян, — убежденно сказал он. — Душа его нас в путь благословляет. Видать, что-то было в нем такого, раз нашел он способ весть нам подать…
— Ты ж вроде как в такое не веришь? — улыбнулся Мечислав. — Души, по-твоему, либо на небеса, либо под землю попадают, а чтоб на земле оставаться…
— Тут всему поверишь, —отмахнулся рыцарь.-Неисповедимы пути Господни. Порой он и устами еретика-язычника благую весть приносит, чтоб укрепить в вере заблудших и усомнившихся!
Рыцарь опустился у борта на колени и стал горячо молиться. При этом глаза его оказались чуть ниже края борта, и он не видел, что к первому дельфину присоединился второй, за ним третий, четвертый… Все они кружились на одном месте, словно поджидая пятого.
Веревка под пальцами Мечислава начала чуть подрагивать, словно кто-то дергал ее из воды. Не веря пальцам, юноша отпустил ее и ахнул — она действительно дрожала. Вкупе с игрой дельфинов это могло означать только одно… Мечислав потормошил Гаральда, но рыцарь молился так истово, что не почувствовал, что его трясут за плечо.
Там, на глубине, где вертелись дельфины, показалось темное пятно. Волна всплыла, поднялась гребнем, будто наверх выходил кит-рыба, и рассыпалась на брызги, разметав дельфинов в стороны. Они с визгом бросились врассыпную, а на поверхности взвихренной воды показалась знакомая фигура.
— Гаральд! Гаральд, смотри! — закричал Мечислав, готовый броситься за борт. — Смотри!
Рыцарь чуть приподнял голову.
— Ну, чего тут случилось? — недовольно протянул он, но в этот миг взгляд его упал на окруженного дельфинами человека, и рыцарь вскочил.
— Глазам не верю, — прошептал он. — Живой…
— А я что говорил? — вставил Мечислав. — Только Властимир да я до конца верили, что он не пропадет!
Мокрый с ног до головы Буян сидел верхом на доске, сматывая на локоть веревку. До корабля оставалось чуть более десятка саженей.
Пока Мечислав сзывал остальных, Гаральд подтягивал доску с гусляром ближе. К тому времени, как большая часть матросов собралась на палубе, доска подплыла совсем близко, и Гаральд, перевесившись через борт, протягивал Буяну руку. Одним рывком он вздернул его на палубу
Вода текла с гусляра ручьями. Рыцарь мигом вымок, но долго не отпускал новгородца, пока тот не высвободился силой.
Его окружили плотным кольцом, сквозь которое не сразу смог протолкаться Мечислав, что помогал слепому Властимиру подняться на палубу. Матросы впервые видели человека, который провел три дня под водой и остался жив. Многие, подражая Гаральду, молились Аллаху за ниспосланное чудо.
Мечислав, расталкивая матросов, подвел князя. Властимир протянул руки:
— Буян? Ты ли, друже?
— Я, князь. — Гусляр взял его ладони в свои. — Я вернулся, как и обещал.
Они троекратно обнялись по обычаю, и Буян, первым отстранясь, подозвал остальных.
— Нам бы поговорить скорее надобно, — молвил он. — Идемте, я все поведаю!
Славяне, рыцарь, что смотрел на гусляра, как на нового святого, и Синдбад спустились в трюм. Выгнав оттуда отдыхавших матросов на реи ставить паруса и готовиться к дальнему пути, заговорщики собрались вокруг Буяна. Тот сменил мокрую рубаху на сухую и полез осматривать ларец.
Смерть Кощееву запрятали надежно, за свернутые канаты и мешки из-под съестных припасов, забив ее в первый опустевший бочонок для воды. Обернутый мешком ларец не мог привлекать ничьего внимания, особенно потому, что никто из матросов не видел точно, что там спрятано.
Буян внимательно осмотрел ларец и вернул его на место.
— Что ты ищешь?-окликнул его Мечислав.-Мы с него глаз не спускали. Никто его в руки не брал, целый он!
— Да, — гусляр вернулся к друзьям, — он цел, и за то вам благодарность моя, что уберегли его от похитителя, а себя — от соблазна. То, что хотел я поведать, с ларцом этим связано.
Потихоньку отползавшие в сторонку, чтоб-поменьше было свидетелей их превращения в волков, Гаральд и Синдбад вернулись назад.
— Шейх моря знает про смерть? — спросил мореход.
— Да, и мы не должны отдавать Кощею ларца.
— Что? — вскочил Гаральд. — Повтори!
— Мы не должны отдавать ларца, — громче и яснее сказал Буян.
Рыцарь схватил его за грудки и встряхнул, тяжело дыша в лицо.
— А это ты видел? — прохрипел он, поднося к носу гусляра кулак, на котором уже пробивалась волчья шерсть. — Тебе легко говорить, а ты обо мне подумал?.. Мне-то приятно каждую ночь выть на луну и хвостом вилять? Да меня дома живо на костре спалят…
Боль его стала слишком сильна, и он со стоном опустился на все четыре лапы. Тело изменяло форму с хрустом и скрежетом, словно ломались кости. Из глаз текли слезы, Синдбад катался рядом по полу, щелкая челюстями.
— Мы не можем обрекать их на такие муки пожизненно, — вымолвил дрогнувшим голосом Мечислав. — Это жестоко…
Волк, только что бывший рыцарем, поднял голову. Шерсть на морде его была мокра от слез, горло чуть подрагивало.
Буян припал на колено и погладил лохматую голову.