Странствия Властимира
Шрифт:
— И ее, и матерь мою так кликали, — кивнул Буян.
— То-то я смотрю, ты больно смел! Это по-нашему! — восхитился Водяник. — А как имя тебе, добрый молодец?
— Буян я, сын единый Вадима Храброго, что служил в юности под началом моего деда…
Не дав Буяну договорить, Водяник, придерживая его одной рукой за плечи, величественным взмахом другой руки подозвал слуг.
— Эй вы, слуги мои верные! — воскликнул он на всю залу. — Несите из подвалов да погребов все самое лучшее, ничего не жалейте — принимаю я дорогого гостя, из всех людей самого лучшего!
Слуги-рыбы
Водяник радовался как дитя. Он усадил Буяна на спешно притащенный из дальних покоев трон и не переставая расспрашивал его о бабке и матери, заставляя вспоминать все до мелких черточек.
— Ты сам посуди, свет-Буян, — говорил он, угощая его отборным вином. — Так редко к нам гости сверху попадают, что поневоле каждому рад. Как-никак, все под одним солнцем живем, одна земля нам родная. В давние века водяные не просто так дань девицами от людей требовали — им без новостей скучно, вот и спрашивают всякий раз новую. Но то утопленники да пленники — с ними не поговоришь: все о воле да прошлой жизни вспоминают, возвернуться мечтают. А вот чтоб сам, без напоминания, не зван, не прошен, да как раз к празднику — такого еше не было!
Хотел было Буян напомнить, что не со скуки сюда отправился, но решил покамест не рушить беседы, а спросил учтиво:
— А что за праздник у тебя, Водяник морской? Это ты из-за него наверху бурю устраиваешь, кораблям не даешь плыть?
Услыхав про бурю, Водяник враз перестал улыбаться и вроде как чужим стал, но ответил по-прежнему любезно:
— Дочь моя любимая его справляет. Раз в году дочери да внучки мои сей день отмечают. В этот день она может выбрать себе жениха средь людей или водных жителей. Коли захочешь, оставайся — а вдруг повезет тебе…
— Почему ты так думаешь? — осторожно молвил Буян. Водяник подбоченился.
— Так моя дочерь только что мне про тебя говорила, все выспрашивала, не останешься ли ты до срока, — гордо произнес он. — Вот ведь сердце девичье, как чуяло — оказался и ты мне родственником! И глянь — какова любушка!
Он широким жестом указал назад, за спину Буяну. Тот обернулся — и едва не застонал, сжимая зубы: позади него стояла та самая лебединая дева и смотрела на него жадным влюбленным взором. Когда глаза их с гусляром встретились, она вся так и потянулась к нему. Очи ее заблестели, щеки покрыл румянец. Подойдя тихо и плавно, будто и правда была лишь лебедушкой, она встала перед ним, низя глаза и смущаясь.
— О, — понимающе молвил Водяник, когда и гусляр опустил взгляд, —да, видно, у вас уж все сговорено!.. Ну, а коли так, то что ж! Я спорить не стану — какой срок назначишь, жених, тогда и свадьбу сыграем!
Буян все молчал, не сводя глаз с девушки, что стояла перед ним, как березка поникшая. Осторожно, чтобы не обидеть красы и чувств девичьих, он кончиками пальцев приподнял ее подбородок и чуть коснулся губами лба.
Дева вскинула глаза, в которых наворачивались слезы.
Буян
— Прости меня, ладушка, прости, краса ненаглядная, — вымолвил он, — За тебя б любой в огонь и воду кинулся, только есть у меня уже ладушка — дочь людская, Прогнева по имени! Жаль мне тебя, девица, не могу я твоим мужем стать — есть у меня жена любимая…
Если бы не держал он деву за руки, непременно она бы вырвалась. А так пришлось ей стоять и слушать все, что говорил ей Буян, и слезы градом текли из ее глаз.
— Ты… ты, — наконец молвила она срывающимся голосом, — твергаешь меня потому, что я водяная, холодная!.. Но ведь и прадед твой на водяной женился, а в тебе кровь ее!
— Да, ее, потому мне и чародейство оказалось ведомо, и силы колдовские я смог обрести и дар волшебного слова песенного, — отмолвил Буян. — Все это досталось мне от матери. Поэтому и боги меня к себе приняли… Только любовь — ни в твоей, ни в моей власти. Прости еще раз!
Он попробовал ласково погладить ее по голове, но дева вырвалась и с криком бросилась прочь.
Все в молчании смотрели ей вслед. Буян по-настоящему тревожился — он гость, а гостю обидеть хозяйскую дочь, да еще и отказом жениться, издавна считалось позором. Его искупали чуть ли не насильственным венчанием или кровью.
— Прости меня, Водяник морской, — заговорил Буян, не давая тому опомниться.Только я сказал сейчас правду чистую: ждет меня на воле жена — ждет, печалится. Да и сердце мое в разлуке истомилось. Каждый лишний день нам мешает встретиться, потому повторю я свою просьбу первую, с которой и шел к тебе…
Водяник посмотрел на гусляра так, словно впервые увидел.
— Какова просьба твоя? — тихо вопросил он.
— Уйми бурю свою, — вздохнув, молвил Буян. — Не мешай кораблю нашему. Слишком долог путь наш. Не губи ты моих друзей напрасно, укроти ветра и волны!
— Волны, — молвил Водяник, — я давно унял — еще когда с тобой заговорил. Ждал я все, что ты мне поведаешь, откуда и зачем вы плыли, но то я и сам ведаю, а что за цель вас в путь отправила, про то и слышать не хочу. Там, наверху, сейчас тихо и мирно, Буян, уж поверь мне!
— А мне и верить тебе нечего — ведаю я, что ты слово свое держишь и назад его не берешь, — повеселел Буян. — За добро исполать тебе, Водяник морской, а только мне пора и назад — сам же сказал, что я просто так, не из долга к тебе попал, знать, мне и назад уже можно!
Он отвесил прощальный поклон и уже направился было к выходу, как сзади раздался голос Водяника:
— Ты не сможешь вернуться, Буян-гусляр!
ГЛАВА 11
Две рыбины с острыми зубами, торчащими из разинутых пастей, молниями метнулись к дверям и захлопнули их перед самым лицом гусляра. Отовсюду повылезали чуда морские и гады невиданные, сверкая выпученными глазами и зубами, что сами просили содрать мясо с кости. Медленно, как звери, они окружали Буяна, ожидая только знака, чтоб броситься на него и разорвать на клочки.