Странствующий цирк вампиров
Шрифт:
А может быть, сегодня вечером ее кто-то похитил. Она дала Страйкеру чек со своим адресом. Ему не составило бы труда наведаться к ней.
С другой стороны, ее исчезновение могло быть никак не связано со Странствующим Цирком Вампиров.
Может, она и не исчезала.
Если с ней ничего не случилось, размышлял я, она увидит записку и приедет. Так или иначе, на поле Янкса у меня было больше всего шансов ее найти.
Наконец мы увидели неясный свет среди деревьев впереди.
— Наверное, это стадион, —
— Наверняка.
Трибуны «Глупости Фаргуса» были всегда ярко освещены по ночам, чтобы отгонять темные дела, что обычно творятся только под покровом мрака. Но стадион был не прямо перед нами. Кроме того, его огни не могли двигаться. Наш же путь, судя по всему, освещали лучи фар автомобилей, двигавшихся по полю Янкса в поисках удобного места для стоянки.
Я подумал о том, как умно поступила Слим, оставив Понтиак у Третьего шоссе.
И пожалел, что сейчас нахожусь не там.
Слим и Битси, скорее всего, уже добрались до машины. Если бы только я был с ними — а Битси не было бы — так что мы со Слим могли бы сидеть вместе на переднем сиденье, дожидаясь Расти.
Но Битси была там, напомнил я себе. И если я захочу поцеловать Слим, Битси захочет, чтобы я поцеловал и ее тоже.
Может быть, мне все-таки лучше здесь.
Вскоре между деревьями стало проглядывать поле Янкса. По нему туда-сюда ездили легковые машины и пикапы, их фары разрезали тьму.
Мы подбирались все ближе. Когда между нами и открытым пространством остались только кусты ежевики, мы растянулись рядышком на земле, почти касаясь друг друга плечами.
Справа от нас поток машин тек на поле с грунтовой дороги. Там его встречали члены труппы Страйкера и направляли на места на участке поля рядом с нами. Пространство быстро заполнялось, но во всем, по крайней мере, был порядок. Люди Страйкера знали свою работу.
Я тут же представил себе, как они окружают одноглазую собаку, тыкая в нее копьями.
Сейчас у них не было копий, только фонарики. Тем не менее, наблюдая за слаженными действиями одетой в черное команды, я почувствовал, как у меня по спине ползут мурашки.
Слим не зря решила не ходить с нами, подумал я.
Машины все прибывали и прибывали, останавливаясь неровными линиями, выключали фары и двигатели. Дверцы открывались, и пассажиры выбирались наружу. Дверцы хлопали, закрываясь, и по двое или небольшими группками люди шли от своих машин к ярко освещенным скамьям. Я мог слышать их голоса и смех.
Это люди, которых я знаю, подумал я.
Я наверняка знал многих из них — тех, кто приехал из Грендвилля, по крайней мере.
И они все знают меня.
Но из-за темноты и большого расстояния я не мог узнать никого конкретно.
Я толкнул Расти плечом. Он повернул голову.
— Видишь кого-нибудь знакомого? —
— Не-а.
— Я то… — я дернулся и едва не заорал, когда кто-то шлепнулся на землю рядом со мной. Меня буквально окатило жаром от разгоряченного тела. Рядом с моим ухом раздавалось тяжелое дыхание.
— Я вернулась, — пропыхтело явление.
Я рывком повернул голову в сторону.
Волосы Битси склеились от пота. Ее лицо поблескивало, влага капала с подбородка — и она улыбалась. Лежа рядом со мной, Битси слегка толкнула меня плечом.
— Дерьмо! Вот уж нет, — воскликнул Расти. — Какого черта она здесь делает?
Не обращая на него внимания, я извернулся и посмотрел назад, откуда она пришла. Слим нигде не было.
— Где Слим? — спросил я.
— Сидит в машине.
— Почему ты не с ней?
— Она сказала, что мне можно.
— Слим сказала, что тебе можно пойти с нами? — переспросил я.
— Ага.
— Она ни за что не разрешила бы, — сказал Расти.
— А вот и разрешила.
Черта с два, подумал я. И спросил:
— Как тебе удалось от нее убежать?
Битси улыбнулась еще шире. От этого мне стало немного жутковато.
— Я просто сказала, что мне очень надо пописать. Так что ей пришлось отпустить мою руку, и тогда я убежала.
— Слим могла бы с легкостью тебя поймать, — сказал Расти.
— Она поймала. Она порвала мне платье, и я поранилась. Тогда она меня отпустила и сказала, что ей очень жаль, что так получилось.
Это было вполне похоже на Слим.
— А я стала плакать, и сказала, что очень-очень хочу пойти посмотреть представление Цирка Вампиров, потому что все мне обещали, но она сказала, что мне нельзя, потому что кто-нибудь может мне навредить, но я сказала, что мне плевать. Но она все равно хотела заставить меня пойти с ней. Она подняла меня с земли, и я старалась вырваться, но она меня не отпускала, так что я назвала ее нехорошим словом, и она меня отпустила.
— И как же ты ее назвала? — спросил я.
— Никак, — пробормотала Битси.
— Как?
— Грязной шлюхой, — почти совсем беззвучно прошептала Битси.
— Ты назвала Слим шлюхой?
— Да, — проскулила она.
В те дни едва ли от кого-то можно было услышать слово на «п». По крайней мере, мне не приходилось. «Шлюха» было худшим словом, каким можно было назвать девушку, и такое тоже редко случалось. Сейчас оно стало самым обычным, его можно услышать в повседневной речи, в юмористических выступлениях — где угодно. Но тогда все было иначе. Тогда это было плохое, жестокое слово. Назвать девушку «шлюхой» было самым мерзким, что только можно придумать.