Странствующий цирк вампиров
Шрифт:
— А почему бы и нет? Она все равно испорчена.
— Сегодня просто день испорченных рубашек.
Он нахмурился.
— Чертовски странный день.
— И не говори.
Я посмотрел на рану. Зубы пуделя оставили два изогнутых ряда отверстий на внешней стороне руки, несколькими дюймами ниже плеча. Основное кровотечение уже остановилось, но ранки все еще понемногу сочились. Я оторвал длинную полосу от рубашки и обернул ее вокруг руки Расти. Еще одним лоскутом я закрепил ее на месте.
— Ну вот, так сойдет, — объявил я.
— Спасибочки. [67]
Я
— Ты точно уверен, что хочешь туда попасть? — спросил я.
Как будто были какие-то сомнения.
— Ты что, издеваешься? — сказал он.
— И как мы попадем внутрь?
— У нас же есть билеты. Почему бы нам не войти точно так же, как всем остальным?
67
В оригинале Расти говорит grassy-ass — испанское слово gracias, исковерканное так, что на английском выходит «травяная задница».
— Нам нет восемнадцати.
— ХЗ, — сказал он. Сейчас вряд ли кто-то сейчас подразумевает то же самое под этими буквами. Прежде же даже такой человек как Расти не всегда решался сказать напрямую слова «хуй забей».
Глава 49
Расти перегнулся через край кузова и посмотрел на землю. Я знал, почему. Он думал о пуделе и гадал, что с ним случилось, и не может ли то же самое случиться с ним.
Я думал о том же.
— Что бы это ни было, — сказал я, — думаю, оно уже наелось.
— Вот уж не знаю. Эта собачка была очень маленькой.
— Предлагаешь остаться здесь и слушать представление Цирка Вампиров?
Он зарычал и спрыгнул вниз. Я спустился следом. По-прежнему пригибаясь, мы пробрались между двумя автомобилями. После них ряды машин заканчивались, и нам незачем больше было прятаться. Мы выпрямились и пошли к стадиону.
Справа от нас люди все еще выстраивались в очередь за билетами. Некоторые еще только подходили. Страйкер казался полностью поглощенным своей работой за стойкой. Я хотел бы следить за ним все время, чтобы убедиться в том, что он не смотрит в нашу сторону, но мне приходилось смотреть под ноги.
В отсветах софитов стадиона земля казалась бледно-серой. На ней поблескивали осколки стекла, камни и кочки отбрасывали черные тени, а ямы превратились в темные кляксы. Я искал взглядом тварей, которые здесь водились. Но вместо них видел окурки сигарет, раздавленную пачку «Лаки Страйк», сплющенную пивную банку, грязную белую кроссовку.
Кроссовка Слим?
Может быть, это ее Расти кидал в одноглазого пса. Я хотел было подобрать ее, но она выглядела так, будто по ней проехала машина. И неизвестно, что еще с ней произошло за целый день — может, внутрь забрался паук. И,
Если Расти и увидел ботинок, он не узнал его или не подал виду. Он продолжал идти как ни в чем ни бывало.
Я ускорил шаг и догнал его.
Прямо перед нами мужчина и женщина готовились предъявить свои билеты проверяющим. Протягивая билеты одетому в черное члену труппы, мужчина слегка повернулся.
Расти толкнул меня локтем, чуть наклонился в мою сторону и прошептал:
— Это же Хирн.
И точно, мужчина перед нами был мистером Хирном, учителем истории из нашей школы. Женщины, что была рядом с ним, я не знал, но предположил, что это его жена. Хотя я не учился у мистера Хирна, я видел его в школе и знал, кто он такой. А он наверняка знал нас.
Все здесь знали всех.
Он нас еще не заметил, но…
То, что мне доведется увидеть кого-то из нашего города, не было для меня удивительным открытием. Это было неизбежно. Но до этого момента эта неизбежность была чем-то отдаленным и теоретическим. Теперь она стала реальностью.
Неизбежной реальностью.
Даже если большинство зрителей приехали, например, из Кларксбурга или Бикстона — со всего округа — все равно вокруг нас найдется масса людей из Грендвилля, которые узнают нас и расскажут всем о том, что видели.
Нам грозят такие неприятности!
Я замер на месте. Но когда я протянул руку, чтобы остановить Расти, он уже отдавал билеты женщине из труппы.
Она была сухощавой и бледной, с прямыми черными волосами до плеч. Как и все другие участники Странствующего Цирка Вампиров, она носила переливающуюся черную рубашку, а вместе с ней — серые кожаные штаны. Ее губы были ярко-красными.
Глядя на Расти, она ухмыльнулась и сказала:
— А ты — большой мальчик.
Он кивнул.
Она провела кончиком пальца по его голой груди, отчего он поежился и глуповато ухмыльнулся в ответ.
— Но, готова поспорить, тебе еще нет восемнадцати.
— Есть, конечно.
Она повернулась ко мне.
— А ты, — по-прежнему ухмыляясь, она покачала головой. — Простите, мальчики, но наше представление только для взрослых.
Слава тебе, господи, подумал я.
Кивнув, я собрался развернуться и пойти прочь.
— Мистер Страйкер нам разрешил, — сказал Расти.
Ее ухмылка пропала. Повернувшись к своему товарищу, проверявшему билеты, она сказала:
— Я сейчас вернусь, — после чего направилась к ларьку, поманив нас за собой: — Идите со мной, мальчики.
Расти двинулся за ней. Я положил руку ему на плечо. Его кожа была горячей и влажной. Он кинул на меня сердитый взгляд через плечо, но не остановился.
Я попытался было заговорить, но у меня неожиданно перехватило дыхание. Наконец я выдавил:
— Нам не обязательно идти на представление. Если это проблема.
Расти бросил на меня убийственный взгляд.
— Если вам разрешил мистер Страйкер, — сказала женщина, — то я не возражаю. Это его правила.
Настала очередь Расти ухмыляться.