Странствующий рыцарь
Шрифт:
— Владычица милостивая, как их много, — вздохнул Калар.
У подножия холма некоторые из лучников Гарамона не могли удержаться от выстрела, несмотря на приказы не стрелять. Калар выругался и, пришпорив коня, выехал из строя рыцарей.
Проскакав вниз по холму, он остановился перед строем лучников и развернул коня.
— Следующий, кто выпустит стрелу без приказа, будет немедленно зарублен! — прокричал Калар. — Вы должны ждать приказа!
Повернувшись лицом к врагу, он высоко поднял копье. Ночь освещали сотни факелов и жаровен, и, хотя луны еще не
— Не стрелять! — приказал Калар, его голос разнесся, перекрывая шум.
Открытое пространство перед лучниками было измерено шагами, и Калар запомнил дистанцию. Ближайшие ряды врага были еще в трехстах пятидесяти ярдах. Хотя очень сильный лучник и мог бы выстрелить на такое расстояние, это было слишком далеко, чтобы выстрел был эффективным.
— Не стрелять!
Противник приближался с ужасающей скоростью, куда быстрее, чем может бежать человек, и Калар почувствовал, как по его лицу текут капли пота. Псы Хаоса сильно опередили зверолюдов, мчась по полю огромными прыжками.
Калар сморгнул пот с глаз, все еще держа копье поднятым к небу. Псы уже перепрыгивали заросли низкого кустарника на расстоянии примерно трехсот ярдов от бретонцев. Молодой рыцарь подавил желание опустить копье и подать сигнал стрелять. Теперь он видел монстров Хаоса более ясно: страшные клейма, выжженные на плоти чудовищных псов, покрытые бронзой бивни, росшие из мощных челюстей самых крупных тварей.
— Приготовиться! — приказал Калар, и лучники натянули тетивы, высоко подняв длинные луки.
Первый из боевых псов, гигантский зверь, голову которого украшал ряд рогов, промчался мимо нескольких валунов, отмечавших дистанцию в двести пятьдесят ярдов.
— Стреляй! — крикнул Калар, опустив копье в сторону врага. Лучники отпустили тетивы, и сотни стрел с шипением взметнулись в воздух.
Казалось, будто в небо вспорхнула большая стая птиц. Прежде чем стрелы успели достигнуть максимальной высоты, лучники выпустили второй залп. А третий залп был выпущен тогда, когда первые стрелы попали в цели.
Раздался рев и вопли боли, когда стрелы с убийственной силой вонзились в толпы врага, пронзая шкуры и мышцы. Десятки тварей были сражены. Враг был еще слишком далеко, чтобы стрелки могли выбирать отдельные цели, но это не имело значения. Зверолюды наступали такими плотными массами, что почти каждая стрела находила цель.
Вот второй залп достиг цели, и Калар увидел, как еще больше монстров падают и корчатся в агонии, когда смертоносные стрелы вонзаются в их незащищенные шеи, плечи и головы. Пара стрел воткнулась в толстую шею пса, бегущего впереди стаи, но чудовище едва замедлилось.
В первые же мгновения боя бретонские лучники вокруг Трона Адалинды выпустили тысячи стрел, сразив бессчетное множество врагов. Те зверолюды, которые не умерли от ран, были затоптаны толпами, мчавшимися в атаку вслед за ними.
Однако враг продолжал наступать сквозь опустошительный ливень стрел, приближаясь к позициям бретонцев. По мере того, как противник приближался, выстрелы лучников стали более
Первая волна врага нахлынула на строй бретонцев, и началась настоящая резня.
* * *
Сердце Радегара отчаянно колотилось, дыхание стало прерывистым от волнения, когда он увидел, как жуткие лесные чудовища с ревом бросились в атаку. Сжимая грубо обтесанное древко копья, он облизывал высохшие губы, изо всех сил пытаясь скрыть свой страх.
Каким прекрасным был день, когда его приняли на службу в ряды ратников Гарамона. Он в точности не знал, сколько лет ему тогда было, может быть, четырнадцать, когда его привели во двор замка вместе с двумя сотнями других юношей, пытавшихся выпрямиться и казаться выше. Стоя в тени величественного замка их господина, Радегар, открыв рот от восхищения, смотрел на внушительную фигуру лорда Лютьера со свитой из дюжины рыцарей, облаченных в полные доспехи.
Тогда его сердце тоже сильно билось от волнения.
— Ты там не зевай, — сказал ему на прощание отец в то утро, когда он уходил из дома за два часа до рассвета. — И если тебя не примут на службу, лучше не возвращайся. Все равно мы не сможем тебя прокормить.
Тем утром он поехал в господский замок на повозке, вместе с другими парнями, желавшими попытать счастья. Раз в год все молодые крестьяне из владений Гарамона собирались у замка, в надежде, что их примут в ратники. Повозка была полна других ребят его возраста, мечтавших о почетной военной службе.
Радегар выпятил грудь посильнее, когда высокий йомен с лицом, покрытым шрамами, сурово нахмурившись, начал ходить вдоль длинного ряда кандидатов. Половину он сразу же отослал назад, потому что они были слишком маленького роста или слишком слабы от недоедания. Другие оказались отвергнуты потому, что были горбатыми или какая-то из их конечностей была покалечена. Третьих йомен отправил домой потому, что их руки, изуродованные косорукостью, не могли держать оружие, а четвертых — потому, что они были просто идиотами, пускающими слюни.
В отличие от своего покойного младшего брата, отошедшего к Морру прошлой зимой, Радегар был счастливчиком — ему повезло родиться с двумя здоровыми руками и двумя ногами, хотя на левой руке было шесть пальцев. Он был широкоплеч для крестьянина, хоть плечи в расслабленном состоянии и горбились, и его руки были сильны от тяжелой работы.
Каждый раз, когда суровый йомен проходил мимо, Радегар разворачивал плечи и тянулся выше, стараясь казаться больше и сильнее. Видя, как группа кандидатов все уменьшается, он начал испытывать тревогу. И когда его все-таки допустили к следующему испытанию, его сердце подскочило от радости.