Странствующий рыцарь
Шрифт:
Калар опустился на колени, держа в руках голову отца. Жизнь быстро исчезала из глаз Лютьера, но, слабо шевеля губами, кастелян еще пытался говорить.
— Мой сын… — прошептал он, в его горле булькала кровь.
— Я здесь, отец, — ответил Калар, слезы текли по его лицу.
Глаза умирающего смотрели мимо Калара.
— Бертелис… — произнес
Боль пронзила сердце Калара, когда он понял, что отец звал не его.
Даже умирая, отец отвергал его.
Мучительные рыдания сотрясли тело Калара. Леди Кэлисс с плачем бросилась к телу мужа.
Бой еще продолжался — Реол, стоя в дверях, сдерживал поток зверолюдов, но Калар не обращал на них внимания.
Молодой рыцарь не отрывал взгляда от мертвого лика отца.
ЭПИЛОГ
В свете потрескивавших факелов тени на грубо обтесанных каменных стенах двигались подобно пляшущим демоническим силуэтам.
Это помещение было вырублено в скале под замком Гарамон столетия назад, еще до того, как была заложена сама крепость. В древности вожди бретонских племен собирались здесь для обсуждения вопросов особой важности, хотя сейчас лишь очень немногие помнили об этом. Столетиями это место пребывало безлюдным, заброшенным и забытым, о самом его существовании знали лишь наследственные гофмейстеры замка Гарамон, и попасть туда можно было лишь по тайным коридорам, о которых было известно немногим.
Более пяти поколений никто не пользовался этим местом.
А теперь здесь собрались семь человек в плащах с капюшонами, вздрагивая от ледяной сырости древних камней, окружавших их. Эти семеро сидели на грубо вытесанных каменных тронах, врезанных в стены.
— Род Гарамона осквернен, — сказал один из них, из-под капюшона виднелся лишь его подбородок. — И сейчас здесь правит тот, чья кровь проклята.
Среди собравших послышался шепот согласия.
— Танбурк потерпел неудачу. Время хитростей прошло. Мы должны стереть
— Ты хочешь, чтобы мы действовали против лорда, которому присягнули на верность? — сказал другой человек в капюшоне, его голос был низким и сильным; голос рыцаря. — И нарушили нашу присягу?
— Мы поклялись защищать род Гарамона! — возразил первый говоривший. — Я видел проклятого Зверя. И это чудовище, которое не должно было существовать, являлось родным братом нашего нового лорда! — яростно произнес он. — Наш долг очевиден. Во имя Владычицы, мы обязаны уничтожить эту скверну ради чести рода Гарамона.
— Оно должно было умереть сразу после рождения… — добавил он, говоря уже больше для себя самого и вспоминая. Если бы у Лютьера тогда хватило твердости прикончить чудовище. Кто мог предугадать, что оно выживет? Он мысленно выругал себя за то, что не убедился тогда в смерти ужасной твари.
— А что потом? — спросил еще один из собравшихся. — Разве младший сын лорда Лютьера не несет это проклятье в своей крови?
— Осквернена не кровь Лютьера! — возразил первый. — Его первая жена принесла это проклятье в род Гарамона. Бертелис не запятнан ее… нечистотой.
Несколько человек поднялись со своих мест, яростно заспорив.
Другие стали им возражать, и безумное эхо гневных голосов пугающе разносилось в закрытом пространстве.
Первый говоривший поднял руку, требуя тишины.
— Хватит! — приказал он яростным голосом, исполненным власти. Шум спора умолк, и люди в капюшонах снова заняли свои места.
Он откинул капюшон, и сурово оглядел собравшихся, заставив умолкнуть последний ропот.
— Это наш долг, — заявил Фолькар, гофмейстер замка Гарамон. — Как бы ни было это тяжко, мы знаем, что должны сделать. Ради чести Гарамона и во имя Владычицы, мы должны уничтожить скверну.
Гофмейстер яростным взором обвел каждого из собравшихся.
— Лорд Калар должен умереть.