Страшная Мария
Шрифт:
Признайся бы Мария, что она «крошила» верзилу от неумения владеть шашкой, Путилин наверняка бы сразу отмяк. Но из какого-то непонятного упрямства она гневно возразила:
— Со злодеями по-злодейски и расправляться надо.
— Ну, нет! Сурово, беспощадно, но не по-злодейски, — твердо отрезал Путилин. — Мы красные партизаны, а не бандиты. Война идет не ради смерти, а ради будущей светлой жизни…
— Это тебе и другим, может, светло будет. А у меня весь свет беляки отняли, — с болью сказала Мария.
Петр Самсонович пристально поглядел на нее. Он вполне понимал состояние Марии и сочувствовал
— Ты что, из-за одной личной мести стала партизанкой?
— Да, из мести!
— Так сколько же ты собираешься сделать еще таких отбивных котлет? — кивнул он на обезображенный труп. — Не отводи глаза, отвечай!
Взгляд Марии действительно убегал прочь. Она не могла смотреть ни на залитый кровью труп палача, ни на Путилина. Даже почувствовала неприязнь к коммунару. Ненависть была для нее святым и неоспоримым правом. И вдруг осуждение. И кто осуждает? Человек, спасая которого, погиб ее Иван, да и сама она чудом уцелела.
— Молчишь? Тогда я скажу: хватит! — резко произнес Путилин. — В нашем отряде такого больше не будет! И если бы это был не палач, казнивший Ивана, то даже этого я бы тебе не простил.
Путилин нервно хлестнул коня, поскакал к дому лавочника, где толпились партизаны. А Мария умчалась в другую сторону, к реке.
Долго сидела на берегу, в том месте, где Иван умчал ее на лотке по топкому льду от ненавистного Семки Борщова. Думала, почему же Путилин, питерский рабочий, коммунист, участник революции, так накинулся на нее? Ну, убила бы она верзилу с одного маху, это не было бы злодейством. Но разве искупил бы палач тогда свою вину? По той же мере? Он выкручивал Ивану руки. А сам? Не испытал и десятой доли Ивановых мук… Ух, если… Мария вспомнила пучеглазого, который, повредил ей глаз вилкой. По телу Марии пробежала дрожь. Нет, она не в силах даже мысленно представить себе, как могла бы спокойно, с угодливой оглядкой на коммунара, смотреть на этого пучеглазого гада. Путилин требует: не забывайся! Да разве может она молиться на палачей?
Мария вернулась в деревню расстроенная, подавленная.
Возле бывшего сельсовета теснилась толпа. На ступеньках крыльца стоял Путилин, смущенно разводил руками, пытался, видимо, растолковать людям что-то труднообъяснимое.
— Да вот она и сама! — закричали в толпе. — Пусть сама скажет, правда это или нет!
— Ну, что она может сказать? Суеверие это махровое, темнотой рожденное.
— Ладно, ладно, все едино, пущай сама высветит эту темноту.
Ничего не понимая, Мария слезла с седла. Народ, в основном не партизаны, а односельчане, расступился. И она увидела у крыльца старовера Куприянова с внуком Илюхой, тем самым, который был с унтером на заимке и сбежал в лес, когда она кинулась за ним с сечкой.
Оба стояли на коленях. Внук кланялся молча, а старик на саднящей ноте тянул:
— Стало быть, прикажи Марье расколдовать Илюху. Как она его речи лишила, так она и могет тот глас возвернуть. Знамо, она станет отнекиваться, так не верь, господин-товарищ хороший… На себе спытал, она все могет, даже свиньей обернуться, вот те крест! Прикажи, тебя она послухает, дорогой начальник-командир. Не
С ума спятил, что это мелет старый олух! Помешался на колдовстве, гнал бы его в шею Путилин. Но коммунар только смущенно сказал:
— Вот видишь, сдурел старый. Просит, чтоб я приказал тебе вернуть его внуку голос. Уверяет, что только ты это можешь сделать.
Заметив Марию, Куприянов живо повернулся к ней, не поднимаясь с колен, отбил земной поклон:
— Христом-богом молю, расколдуй, Марья, Илюху. Зря ты озлилась на парня, не своей волей он тогда служивого на заимку привел. Приказал вести к лекарке, как было ослухаться… Отмякни душой, не оставь парня калекой на всю жизнь.
— Душой отмякни! — возмутилась Мария. — Да ты же, старый козел, еще в девчонках мне душу отравил. По всей деревне разбрехал, что я ведьма.
— Оно так, оно так! — согласно закивал старик. Но тут же, увидев, как Мария повернулась, чтобы уйти, толкнул внука под бок: — Не отпущай ее!.. Пущай допрежь избавит от лихого.
Слух, видимо, сохранился у Илюхи хороший. Он мигом вскочил, мертвой хваткой уцепился за Марию. Уставившись на нее молящими глазами, замычал что-то.
— Отстань, сатана! — не удержалась Мария, смаху ударила парня по щеке.
И тут приключилось чудо.
— Ой! — вскрикнул Илюха.
Старик Куприянов со слезами обнял его.
— Изгнала сатану, изгнала! Возвернулась речь-то, возвернулась!
— Возвернулась, дедко… — объявил Илюха с запинкой, но вполне членораздельно.
Услыхав голос Илюхи, сама Мария чуть не лишилась речи от потрясения. У Путилина расширились глаза, а мужики и бабы принялись испуганно креститься.
Наверное, люди в этот момент способны были совершить самое безрассудное. Если бы крикнуть, что Мария ведьма, что надо избавиться от нее, толпа тут же бы растерзала ее. Но старовер приказал внуку благодарить Марию, кланяться ей земно. И сам тоже поклонился, сказал растроганно:
— Благодарствую премного! Добрая все ж таки у тебя душа-то, коль силу свою во зло не применяешь, заблудшего простить готова. Ведь тебе-то самой зло непростимое сотворено…
Мария умоляюще посмотрела на коммунара, словно он мог объяснить, отчего этот Илюха, онемевший с перепугу, снова заговорил? Неужто оттого, что она треснула его по щеке? Случается же, вывихнется от резкого движения рука, а дернешь ее еще раз — снова на место заскочит. Может, и с головой так?
— Видно, потрясение психики, — пожал плечами Путилин.
Марии это ничего не объяснило. Она схватилась за голову, бегом бросилась на крыльцо.
25
После загадочного происшествия с Илюхой Куприяновым вовсе укрепилась вера в то, что Мария заколдованная, что не берет ее ни пуля, ни огонь, ни вода. Многие сарбинские жители и партизаны всерьез поверили, что Мария в силах и речь отнять, и любую болезнь напустить, и даже жизни лишить одним взглядом. Широко распространился этот слух и среди колчаковцев. Порой солдаты, особенно новички из насильно мобилизованных, даже не пытались стрелять, а разбегались и поднимали руки, когда разведчики во главе с Марией совершали внезапные налеты на белые заставы и дозоры.