Страшная неделя
Шрифт:
Гречка из печи, да ещё с паштетом из разваренных лесных грибов и лука, зашла на ура.
– Надо что-то решать с транспортом, – сказал Новиков, когда Октябрина Леонардовна стала убирать посуду со стола. Отец Павел собрал тарелки в стопу и отнёс на мойку.
– Потом решите, – сказала хозяйка, расставляя чашки. – Сначала – крестный ход. А то вон чего творится.
– Я же уже сказал, что нужно разрешение… – пробормотал было отец Павел, но Октябрина Леонардовна показала ему громадный кулак.
– Вот те разрешение! Может, ещё Патриарху
– Почему он именно из детей силы тянет? – задумчиво проговорил Новиков. – Они слабее? Поэтому?
Никто не ответил. Отец Павел смотрел в чашку, Октябрина Леонардовна занималась самоваром.
– А откуда вы все знаете про можжевельник? – продолжал расспрашивать Новиков.
– Так это давно известно, – пожала плечами Октябрина Леонардовна. – Нечисть этих веток чегой-то боится.
– Давно известно, – тихо повторил Новиков. – А откуда? Откуда именно вы это знаете? Кто вам рассказал?
– Так это, – Октябрина Леонардовна на миг задумалась, глядя в окно. – Кажись, бабка. Когда я ещё девчонкой была. Чертополох да можжевельник. У всех всегда они по притолокам рассованы. Ещё бы хорошо четверговой солью сыпать да семипечной золой. Только где их возьмёшь?
Отец Павел фыркнул и уставился в окно.
– Чего фырчишь? Чай пей. Да поешь хорошенько, тебе первым на ходу-то топать.
– Ваша бабушка? – пытался не сбиться с мысли Новиков. – Это когда вы на севере жили?
– Чего? А, на севере. – Октябрина Леонардовна наконец уселась за стол. – Нет, я местная. А туды по распределению ездила. Ну и осталась на заработки. Потом вернулась, уже с мужем, упокой господи его душу.
– Значит, тут все в курсе про нечисть и можжевельник. – Новиков откинулся к стенке и постукивал пальцами по столу. – А значит, можно предположить, что нечто подобное в этих местах уже когда-то случалось. Стало быть, есть и опыт избавления от этой напасти.
Октябрина Леонардовна и отец Павел молча таращились на Новикова.
– Есть идеи? – спросил участковый сразу у обоих.
Отец Павел пожал плечами. Октябрина Леонардовна задумалась, долго что-то перебирала в уме, потом покачала головой:
– Нет, не слыхала.
– Попробуем с другой стороны. Кто может об этом хоть что-то знать?
– В Покрышкино есть музей, – сказал отец Павел, держа чашку двумя руками.
– Вряд ли там есть экспозиция про нечисть. – Новиков положил себе сахар в чай.
– Но есть же хранители, научные сотрудники… – Отец Павел, видимо, понял, что его занесло куда-то не туда, и замолчал.
– Ядвига может знать. – Октябрина Леонардовна отпила чаю из блюдца.
– Ну да, она же сразу сказала тогда про соль, – пробормотал Новиков, не понимая, как он сразу не догадался про бабулю, которую вся округа зовёт ведьмой. Ну, тогда надо возвращаться в Покрышкино, и чем скорее, тем лучше.
Только вот у деревенских, кажется, есть планы на священника, и так просто его отсюда не выпустят. А спорить с
И точно, после завтрака, как ни упирался отец Павел, вокруг дома старосты стали собираться люди с иконами в руках. Новиков планировал во время этого мероприятий позвонить Лисовскому и спросить насчёт трактора, но не вышло.
Октябрина Леонардовна вытолкала Новикова на улицу и вручила ему старую тяжёлую икону со своей кухни. А он даже не мог разобрать, кто там изображён. Впрочем, пустое – всё равно ему бледные лики с нимбами ничего не говорили. Антону, который появился только после того, как собралась вся деревня, тоже доверили нести икону.
Отец Павел долго крестился и что-то бормотал в доме, потом всё-таки вышел на улицу и затянул молебен с каждением. Затем вся процессия двинулась вокруг деревни. Хорошо, что тропинки уже просохли, потому что приходилось то забираться на пригорки, то спускаться вниз между холмами.
У Новикова скоро занемели руки, и он просто убеждал себя, что прогулка по весенней деревне благотворно повлияет на здоровье. Свежий воздух, почки уже распускаются. Пахнет талым снегом и мокрой землёй. Где-то поблизости бродит упырь.
На вершине холма Новиков чуть оступился. Обернулся и увидел как деревенские, замыкавшие шествие, что-то разбрасывали. Как сеятели. Почти пятились, бросая на дорогу, где прошёл крестный ход, что-то вроде песка. Или соли, – догадался Новиков. Хорошо, что отец Павел шагает впереди и не видит рассыпания соли, а то бы чего доброго остановился и начал мораль читать. И застопорил бы всё движение на полдня.
А у них ещё куча дел, самое важное из которых разобраться, как нейтрализовать упыря. Желательно насовсем. Для этого надо попасть в Покрышкино. А для этого – вытащить машину из жижи. Нужен трактор. Которого нет. И где его взять?
Пока Новиков бродил мыслями по кругу, крестный ход обошёл всю деревню, отец Павел снова затянул какие-то песнопения. А голос у него ничего. Приятный. Да ещё такие кружева выводит. Красиво. Жаль, непонятно, о чём речь. Кроме «господи помилуй». Так где же найти трактор?
Молебен закончился, местные толпой обступили священника и стали наперебой горлопанить. Антон снова куда-то подевался. Никак пошёл Любе помогать. Новиков вернул икону владелице и полез на ближайший холм, чтобы поймать устойчивую связь. Увы, Лисовский отчего-то был недоступен.
– А где у вас фап? – спросил Новиков у старосты, с тоской глядя на толпу вокруг отца Павла, которая никак не редела.
– Избу полуразвалившуюся видел? – спросила Октябрина Леонардовна, опираясь локтем на забор. – Вон там, через улицу?
– Это фап? – недоверчиво переспросил Новиков. – Я думал, это развалина, где никто не живёт.
– Ну, у нас-то деревня. А не как у вас – посёлок с богачами и целой поликлиникой.
– А вас там принимают? Ну, в поликлинике?
– А то, – протянула Октябрина Леонардовна. – Ты это к чему?