Страшная тайна Ивана Грозного. Русский Ирод
Шрифт:
— Замолчь!
Олену потащили вон, а в дом ворвались несколько вооружённых людей. Васька не успел даже толком проснуться. Схватили, и подняв, сильно ударили в поддых, отчего зашлось дыхание. Сопротивляться четверым крепким мужикам было не под силу даже нехлипкому Шибанову.
Скрутив, его посадили на лавку и тут же принялись обыскивать дом. С улицы ввели Олену, разбитые губы которой дрожали, рубаха на груди разорвана — видно, сопротивлялась. В котомке, которую Василий принёс с собой, ничего не нашлось. Дьяк, распоряжавшийся
— Где князь?!
Васька, с трудом переведя дыхание, сплюнул на пол вместе с кровью выбитый зуб и прохрипел:
— Князь в Литве... А меня к воеводе ведите... С ним говорить стану!
— Мы тя щас отведём! — пообещал дьяк, закатывая рукав. — Отведём!
Трое здоровенных холопов держали Василия, пока дьяк его избивал. Сначала Шибанов пробовал сопротивляться, даже раскидал обидчиков в разные стороны, потом, ударенный в живот, на минуту стих, а очнувшись, снова потребовал:
— Ведите к воеводе! К нему послан!
Схватив Ваську за волосы, дьяк глянул ему в лицо:
— А чего же в ночи, как тать, пробирался? И к воеводе сразу сам не пошёл?
Глаза Шибанова насмешливо блеснули, кивнув на Олену, он прохрипел:
— А вот к ней сначала хотел...
Сама хозяйка дома, всё это время ойкавшая: «Вася... Васенька...», зарделась от этих слов.
Дьяк пообещал:
— И с ней разберёмся...
Шибанова точно толкнул кто, взъярился:
— Её не тронь! Она знать ничего о нас с князем не знает!
Кажется, дьяку даже понравилось, кивнул на Олену холопам:
— Тоже прихватите. Небось при ней разговорчивей будет...
И Ваську, и связанную Олену поволокли к воеводе Морозову. Люди на улице оглядывались вслед, присматриваясь, узнавали, качали головами:
— Глянь, Олена...
— Ага, вместе с Шибановым, что с князем бежал...
У двора воеводы дьяк показал Шибанову на посаженных на кол стражников, не углядевших за крепостной стеной в ту ночь, когда князь Курбский со своими слуги ми бежал из Юрьева:
— Вишь, виновных наказали...
Тот огрызнулся:
— Чем они виноваты?
— А тем, что ты, поганец, помог своему князю удрать! И многие ещё головы положат за вашу дурь!
Шибанов фыркнул:
— Князь право имел отъехать!
— Ты это государю объяснишь, тать проклятый! Если доживёшь...
Их привели во двор к новому воеводе Морозову и пока оставили связанными. Олена поняла, что пришло время сказать Ваське то, что не успела ночью:
— Васенька...
Тот покосился на женщину с досадой, сейчас примется уговаривать. Но Олена зашептала совсем неожиданное:
— У нас с тобой дитё будет...
Шибанов даже не сразу понял:
— Чего?!
— Дитё, говорю, будет...
— С чего это? Столь ничего не было, а тут вдруг... Васька просто не знал, что сказать, но Олене его слова показались такими обидными...
Но больше поговорить не пришлось, Ваську потащили к воеводе, а к Олене немного погодя подошёл тот самый дьяк:
— Что, догулялась, курва?
Глаза женщины зло блеснули:
— Пошто позоришь?!
Дьяк нехорошо усмехнулся:
— А я тебя не то, что позорить, я тебя вон холопам отдать ныне могу. Или голышом по Юрьеву пустить. Хочешь? — Больно ущипнул за грудь, Олена отпрянула. — Ты пособница изменнику, потому расправа над тобой короткая.
Васька стоял перед воеводой, набычившись. Голова гудела, точно не одну ночь пьянствовал, вывихнутое плечо не давало даже поднять левую руку.
— К кому шёл, к княгине?
— Нет, — спокойно покачал головой Шибанов. — Князь велел достать из-под печи его послания и передать старцам печорским и государю.
— Чего?! — не поверил воевода.
Васька перекрестился:
— Вот те крест! Сказал, в подпечье свёрток, в холстину завёрнутый. Царю Ивану Васильевичу писано.
— А княгиня? — всё ещё не мог взять в толк Морозов.
— Княгине ничего не велено передавать.
— Врёшь! — заключил воевода, но велел слугам спешно посмотреть в подпечье. Пока ходили, он внимательно смотрел на холопа:
— К кому бежал князь?
Шибанов пожал плечами — чего теперь скрывать?
— К королю Сигизмунду, вестимо.
— Значит, заранее готовился?
Ну уж на этот вопрос и ответа ждать глупо, если так ловко бежал, конечно, готовился.
— Эх, князь Андрей, князь Андрей... — тяжело вздохнул воевода. Курбский был его другом, а потому особенно сокрушался о нём воевода Морозов.
Пойманного слугу отправили в Москву. Туда же повезли и найденные письма. Воеводам было даже страшно подумать, какой гнев вызовет у государя и сам побег Курбского, и тем более его письмо.
На третий день утром Олену обнаружили в петле, которую та скрутила из оторванного подола. Сколько надо было силы воли и желания удавиться, чтобы повеситься вот так, ведь ноги женщины доставали до пола! Но не вы несла позора и издевательств, подогнула колени, чтобы затянуть петлю потуже...
Дьяк, поморщившись, велел схоронить за крепостными стенами подальше... Тащившие тело Олены стражники вздыхали:
— Какая баба пропала...
Государь с утра был в хорошем настроении. Вчера славно попировали, повеселились, но пил в меру, и голова не трещала. Правда, давило какое-то недоброе предчувствие, но он старательно гнал от себя дурные мысли Устал от бесконечных дел, хотелось попросту на богомолье, как ездили раньше с Анастасией, хотелось отдыха душе.