Страшнее смерти
Шрифт:
– Врёшь!
– Я же говорил, что ты не поверишь. А я, за что купил, за то и продаю.
– И что? Воспользовался?
– Представь себе, да! Поимел Молнию во все дырки. Выла так, как в порнухе не воют. Классная тёлка! Отпад!
На этом текст обрывался.
Ботан мокрый, как курица, обданная из шланга, выставился на Савицкого. Тот стоял широко расставив ноги и сложив руки на груди. На лице довольная ухмылка. Она выражает не только радость – в ней куда больше презрения. Слишком хорошо выучил Ботан за восемь лет знакомства
– Считай это тестом на профпригодность, Кирюша.
– Жень. А без него никак? – Ботана мелко трясло.
– Никак, мой дорогой.
– Но…
– Долго рассусоливаем. Время – деньги. И гости ждут.
– Женя, но…
– Так! – Мориарти топнул носком. – Вы сейчас воспроизводите диалог, но уже без бумажек. Причём, делаете это естественно, натурально. Хочу верить, что вы неплохие актёры. Я записываю видео на телефон. Тест пройден. Вы в штате. Мы спускаемся вниз, продолжаем веселье. Всё ясно? Готовы? – он вынул телефон из кармана, и включил на нём режим камеры. – Надеюсь получится с первого дубля. Итак, погнали!
– Женя, я… я не стану… – Ботан стал бел, как мрамор на полу.
– Чего? – Мориарти опешил.
– Я не стану, – повторил Ботан.
– Хорошо подумал?
– Я не стану.
– Ты отказываешься от работы, которая сделает из тебя человека?
– Я не стану.
– Хорошо. – Мориарти принялся расхаживать перед ними, то влево, то вправо, будто бы размышляя. Внезапно остановился перед Хмырём. – А ты что скажешь, Вольдемар? Тоже не станешь?
– Это… Я, в принципе, не против… – он виновато покосился в сторону Ботана.
– Тогда убеди своего друга. Немедленно. Это твой тест на профпригодность, Вольт.
– Э… Клиф… – неуверенно начал Хмырь, – ты знаешь, это ведь – шоковое интервью. Слыхал? Так делают при приёме на работу. Я правильно, говорю, Жень? – он с мольбой поглядел на Мориарти.
– Конечно, правильно! – изображая картинную радость, согласился тот голосом, ставшим высоким до писка.
– Вот видишь, – кивнул Хмырь Ботану, – это всего лишь тест на исполнительность, на верность компании, – он опять поглядел на Савицкого, ища подтверждения.
– Естественно! – согласился маэстро.
– Ну, давай, Клиф. Чего тебе стоит? – теперь молящий взор был устремлён на Ботана.
Тот сидел на самом краешке кресла сжавшись в таящий снежок, такой же холодный и мокрый. – Я не стану.
Мориарти развёл руки в стороны. – Ну, господа, вы не только ничтожества, вы ещё и тупицы! Ладненько. Не хотите по-хорошему – будем, как всегда.
Манерным, танцующим шагом он подошёл к двери. Взялся за ручку.
– Эйн! Цвей! Дрей!
Дверь распахнулась.
За дверью стояла гибель.
Как легко спутать интуицию и паранойю! Никогда не знаешь точно кто же нашёптывает тебе «не делай этого», «не ходи туда», «не доверяй ему», «не полагайся на неё» … Кто говорит с тобой? Мудрый предупреждающий голос
В комнату вваливается толпа. Вся стая в сборе. Комод потирает лапы. Качок подмигивает. Кастет разминает запястья.
– Серж, ты был прав, – Мориарти говорит это, глядя на Сахара, – Ботан заартачился. Очко в твою пользу. – Так что будем делать, Кирюша? – он повернулся к Ботану. – Тебе десять секунд на размышление, кретин.
В это мгновение Кирилл испытал дежавю. Словно всё это уже было, словно всё это так же, как в той идиотской галлюцинации. Словно он снова стоит перед умершим дедом и слышит его сиплое бульканье: «Ты не человек. Ты жалкая курица. Лучше бы ты вообще не рождался!».
– Я не стану…
– Ну, тонкогубый, пеняй на себя. Серёга! Толик! Преподайте Кирюше урок. Только без членовредительства. На этом гнилом тельце не должно остаться следов. – Мориарти щёлкнул пальцами.
Комод и Качок, с предвкушающе-злорадными улыбками на физиях, будто два циклопа, нависли над съёжившейся на краешке кресла жертве. Они подхватили её с двух сторон под мышки. Легко, как пушинку, как куклёнка, подняли над креслом, над полом, и отнесли на центр комнаты, туда, где секунду назад стоял Мориарти.
– Ну ты попал, Ботан. – сказал ему прямо в ухо Комод.
– Хона тебе, – подтвердил в другое ухо Качок.
Они подбросили его вверх и отпустили. Ему удалось приземлиться на ноги, и даже удержаться на них. Но тут же Ботан получил удар в живот, который согнул его в три погибели – к делу подключился Кастет. Качок пнул сзади. Ботан оказался на четвереньках.
– Тебе хватило, чтобы одуматься, засранец? – Мориарти стоял подле, в своей излюбленной позе, с руками, сложенными на груди. – К спектаклю готов? Включаем мотор?
– Я не стану, – прохрипел Клиф.
– Продолжаем, – сказал Мориарти тихим, спокойным голосом.
Качок, находящийся позади, стоящего на карачках Ботана, взял его левую руку в залом, – Не дёргайся, сучка!
Расположившийся спереди Комод, наступил каблуком своего великанского башмачищи, на Ботанову кисть, которой тот опирался об пол. Наступил, и начал давить.
Комод давил, Качок ломал. Ботан заорал так, что Мориарти заткнул уши пальцами. – Достаточно! – взмахнул он рукой. – А теперь, что мы скажем, Кирюша?
– Я не стану…
Мориарти вздохнул. – Слушайте, снимите с него очки. Разобьются ещё. Ни к чему имущество Кирюшино портить. Пробуем по новой. Начали!
Пытка повторилась. Повторилась с тем же результатом.
– Эх, Ботан, Ботан! – изувер в лабутенах досадливо покачал головой. – Мог бы отделаться малой кровью, а так… Эй, как вас там? Люба! Вика! Я ничего не перепутал? – Только сейчас Клиф заметил, что в комнате, не только члены стаи – в комнате ещё двое. Двое девчонок. Незнакомых девчонок на высоченных шпильках и платьицах «под лобок». Стоят прижавшись к стенке. Испуганно таращат глаза.