Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды
Шрифт:
Выбор – за нами. Но и за ними тоже.
Будь готов
На неделе между 21 и 27 мая. – Спецслужбы заявили о предотвращении покушения на губернатора Санкт-Петербурга Валентину Матвиенко. – Россия отказалась выдать Великобритании Андрея Лугового, подозреваемого в убийстве Александра Литвиненко. – Но праздновались и советские юбилеи.
На этой неделе мы полуторжественно отметили день рождения Всесоюзной пионерской организации им. В. И. Ленина. Про В. И. Ленина при этом почти никто не говорил, разве что пламенные коммунисты, но про пионерию многие рассуждали взахлеб. Некоторые политологи с умным видом уточняли, что были у советских пионеров некоторые недостатки: чрезмерная заорганизованность и несколько преувеличенная идеологичность, – но все равно: хорошее
Как человек, с одной стороны, несколько лет с удовольствием проработавший в московском городском Дворце пионеров и школьников на Ленинских горах, а с другой – в 1985 году отслуживший десять месяцев в редакции радиопередачи «Пионерская зорька» и позорно сбежавший из этого оплота бодрячкового идиотизма, имею сказать следующее.
Совсем без детских массовых организаций нормальное общество обойтись не может. Дети должны иметь оформленный выход своей общественной энергии, которая зарождается рано и, если ее не поддержать, распыляется быстро, уходя в пустоту. Только общее, совместное дело, реализуемое детскими силами при посреднической помощи взрослых, может зародить в юном сознании ключевую идею гражданского общества – идею солидарности. Гражданского родства. И, страшно вымолвить, чувство причастности к общей стране. То, что в России 90-х не было обширной сети детских и юношеских организаций, во многом привело к сегодняшнему цинизму поколения «Наших», предопределило массовую готовность к заключению прямой политической сделки, не имеющей ни малейшего отношения к личным убеждениям.
Это соображение номер раз. Теперь соображение номер два. Действовать на пользу обществу и подрастающей личности можно в рамках любого детского движения. Не знаю, правда, насчет гитлерюгенда, бог миловал. Но даже такая изначально порочная, политизированная, зомбирующая и чреватая маразмом организация, как пионерская, оставляла шанс сохранить начатки живой жизни в царстве бюрократической мертвечины. Кружки во Дворце пионеров – яркий пример. Да, комиссии доставали. Да, отчеты требовались. Но можно было говорить с одаренными детьми о хорошей литературе, учить языки, заниматься навыками вождения, жечь пионерские костры, беседовать о смысле жизни, помогать несчастным и убогим, обихаживать ветеранов, выпускать нескучные настенные газеты. Перемешивать старшеклассников и маленьких школьников – хорошие вожатые пользовались у первоклашек таким авторитетом, каким не каждый учитель мог похвастать. Впрочем, скучные газеты тоже можно было выпускать. И ветеранам помогать для галочки. И во время костров втихаря посасывать пиво. Но это уже зависело от людей.
А теперь о том, что от людей не зависело, – и это соображение номер три. Все хорошее, что можно было сделать в рамках пионерской организации, предполагало обман заказчика. Все без исключения. Заказчик требовал не проявлений человечности, не склонности к философским дискуссиям, не проникновения в тайны творчества и не умения говорить на разных языках; заказчик требовал политической покорности и размягченного сознания, которое будет восприимчиво к любой глупости и мерзости, на какую позовет нас любимая партия. Атмосфера пионерского костра, совместная забота о стариках, вовлеченность в общее дело – лишь эмоциональный фон, психологический инструмент идейной разработки, легкая разминка перед главным делом – обретением покорности, осмысленной как высшее счастье свободного человека.
Пионеры – наихудшая из всех возможных форм детской общности; все приемлемое в них взято из опыта скаутов, чей неполитизированный мир напрямую связан с ценностями христианской цивилизации, все худшее – всосано с молоком партийной матери. И если мы сейчас пойдем по пионерскому пути, хотя могли бы пойти по скаутскому, то, стало быть, процесс полноценной реставрации позднесоветского строя вступает в заключающую фазу. Со всеми его прелестями – и всеми внутренними противоречиями.
Главное из этих противоречий – разрыв между
Впрочем, однажды в нашей новейшей истории два эти полюса уже сошлись, точнее, были сведены железной волей самозваного императора Сталина. В его незабываемом послевоенном тосте в честь долготерпения русского народа. Что вслед за этим началось, мы помним; каким политическим клеем приходится скреплять несоединимые начала, понимаем. А от сталинского мира мы так и не отреклись; от мифа – да, а от мира – нет. И если на церковной части торжества воссоединения церквей присутствовало все политическое руководство, то на покаянной панихиде в Бутово, где поминались души умученных НКВД, лишь иерархи и священники. Никакого Путина. А на торжественном ужине в Кремле светские опять охотно присоединились к церковным.
Так что на боевой клич истории: будь готов! – приходится отвечать: а я всегда готов. И как иначе, если я был пионером?
Одобрямс, констатамс и вопрошамс
На неделе между 28 мая и 3 июня. – В Ставрополе арестованы первые подозреваемые по делу о массовой драке, в которой погиб чеченский студент и десятки людей получили ранения. – Луговой заявил, что его вербовали агенты Ми-6, а Березовский не кто иной, как английский шпион.
Во вторник Российская армия доблестно ответила на американский вызов; ракета взлетела с полигона в европейской части, просверлила родное небо насквозь, пролетела 8000 км и упала на Дальнем Востоке. А в среду президент повстречался со своим Советом по культуре и сделал несколько важных гуманитарных заявлений. Никоим образом с ракетами не связанных. И все же перекликающихся с темой смыслового обустройства России во все более враждебном мире.
Отвлекаясь от привходящих обстоятельств, можно произнести жизнерадостный одобрямс по поводу большинства путинских высказываний. Про художественное воспитание, которое должно сохраниться в школьном курсе. Про культурную традицию, вне которой не бывает полноценных цивилизаций. Про статус и роль гуманитарного образования. Про то, что библиотеки, прежде всего районные, могут и должны быть (а по мне – так чаще всего и бывают) центрами культурной, интеллектуальной жизни. Про то, что русский язык – одна из наших смысловых опор. Про необходимость сотрудничества с интеллигенцией в реализации масштабных проектов, от создания президентской библиотеки до «окультуривания» Интернета. Кто-то очень толковый продумывал посылы вчерашней речи; кто-то весьма внятный облекал президентские мысли в слова.
Впрочем, в политике так не бывает, чтобы практические формулы, произнесенные публично, были равны себе: они либо связаны с более обширными замыслами, либо ритуальны и скоро будут преданы забвению. Путинские тезисы на забвение не были рассчитаны, стало быть, нужно понимать, из какого корня они растут, с каким более глубоким и сложным слоем связаны. Первый уровень замысла понятен и доступен: он замкнут на ту невнятно декларируемую роль, которую Путин намерен принять на себя после ухода. (А он по-прежнему твердо верит, что ему дадут уйти.) Говорят о «плане Путина» (Грызлов), о «хозяине государства, созданного Путиным» (Павловский), о некоем русском Дэн Сяопине. Но если непредвзято и спокойно вслушаться во вчерашние слова, то гадание на политической гуще само собой прекратится. Называя вещи своими именами, Путин подал заявку на статус строителя новой общерусской нации.
Намеки на это были различимы давно: первый очевидный шаг в заданном направлении был сделан в храме Христа Спасителя, когда, произнося с амвона речь по случаю воссоединения двух ветвей православия, светский президент, сыгравший ключевую роль в церковном процессе, произнес слова «единый русский мир»; теперь заявка дописана до конца и отправлена в небесный оргкомитет.
Хорошо это или плохо? В отвлечении от привходящих обстоятельств сказать невозможно. Можно лишь признать, что это было неизбежно. «Одобрямс» на какое-то время должен уступить место «констатамсу». Место строителя новой общерусской нации образовалось не потому, что Путин захотел, а Сурков воплотил. Это место образовалось объективно: ставка вакантна – странно было бы ее не занять.