Страшные истории для девочек Уайльд

Нир Эллис

– Ничем, – подавленно вздохнула Изола. – По крайней мере, я об этом ничего не знаю. Она умерла совсем юной.

– Как и все лучшие люди, – добавил Эдгар.

Вдалеке раздался рев, словно где-то просыпалось чудовище. Верхушки деревьев испуганно затрепетали.

– Это машина? – недоверчиво спросил Эдгар и тут же добавил: – Странно, неужели я прожил тут всего месяц и уже настолько отвык от звуков цивилизации?

Он вытянул шею, когда вдали показался автомобиль, движущийся по извилистой дороге в объезд леса. Сквозь клубы пыли проглядывал ржавый красный металл; к крыше были привязаны две доски для серфинга.

– Ага, – кивнула Изола,

и лицо ее против воли озарилось улыбкой.

Автомобильный динозавр описал круг вокруг дома номер тридцать шесть и резко въехал на подъездную дорожку. Из водительской двери вышел парень с бледной от сидения в четырех стенах кожей и мокрыми после душа волосами.

– Джейми Соммервелл! – окликнула его Изола. – Как тебя занесло в эту глухомань?

Парень нервно побарабанил пальцами по крыше автомобиля.

– Давай, Изола. – Он сел обратно в машину, наклонился и распахнул пассажирскую дверь. – Сегодня вроде нормальная погода для серфинга. – Он похлопал по потрескавшемуся кожаному сиденью. – Садись, красотка.

– Ты же знаешь, что у меня почасовая оплата?

– В какой валюте, банкнотах «Монополии»?

Изола завела глаза под лоб так театрально, что они едва не выкатились на асфальт, словно шарики из голубого мрамора, и махнула рукой в сторону машины.

– Эдгар, это Джеймс. Обычно он ведет себя не так по-свински.

Парень в машине резко кивнул Эдгару, перевел взгляд на Изолу и предупредил:

– Карета отправляется, Зола.

– Погоди! – Она вскочила, отряхнула юбку от пыли и поспешила скрыться в доме.

Джеймс и Эдгар посмотрели друг на друга.

– Ничего машина, – похвалил Эдгар.

– Ничего шутка, – холодно огрызнулся Джеймс. – Я и так в курсе, что эта тачка – кусок дерьма.

Повисла неловкая пауза. Эдгар моргнул, глядя на свое искаженное отражение во вмятине на капоте. Джеймс повозился с магнитолой, и из колонок загремели «The Smiths». Аккорды поползли по кустам на Аврора-корт, запутались в паутине, заполонили почтовые ящики.

Изола быстро вышла из дома, схватилась за хлипкую пассажирскую дверь машины и вопросительно посмотрела на Эдгара.

– Плавать умеешь?

– Примерно как Джефф Бакли [3] .

Из горла Изолы вырвался хрипловатый смешок, похожий на пойманную в сачок бабочку.

– Ну, мы едем на пляж. Хочешь с нами?

Она бросила на пол машины широкополую соломенную шляпу. Эдгар заметил купальник, полотенце и потрепанную книгу. Покачал головой.

– Точно? Мы с радостью взяли бы тебя с собой, правда.

– He-а, мне надо посадить для мамы еще несколько деревьев.

– Ну ладно. Постарайся больше не рубить кроликам головы.

3

Джефф Бакли – культовый американский музыкант, мультиинструменталист. В 1997 году, ожидая приезда своей группы из Нью-Йорка, утонул, купаясь в реке Уолф, притоке Миссисипи.

Эдгар поехал к своему дому. Добравшись до почтового ящика, который по-прежнему стоял согнутым, словно его тошнило письмами, Эдгар услышал за спиной визг тормозов.

Изола изо всех сил пыталась открыть окно, но стекло застряло, и она крикнула в узкую щель:

– Эй, Эдгар?

– Да?

– Ничего скейтборд! – Она подмигнула, и Джеймс дал по газам.

К воде и ветру

Когда

Изола проводила время с Джеймсом, ее жизнь превращалась в лоскутное одеяло. День перемешивался с ночью, время текло по-иному и казалось иногда почти осязаемым, словно губка, которую можно сжать в кулаке.

Старая машина Джеймса – изначально выкрашенная в гоночный ярко-красный цвет, самый быстрый на свете, – называлась «Пепито», а на капоте у нее красовалась аэрография усов. Джеймс вез Изолу к морю. Две доски для серфинга опасно балансировали на крыше, ветер залетал в салон сквозь щель в неплотно закрывающейся пассажирской двери, а из колонок неслась музыка любимой группы Изолы – «Смите». Джеймс всегда ставил их диск, когда ездил с Изолой.

Изола направила на себя зеркало заднего вида. Как она и предполагала, старший брат сидел сзади, сложив руки на груди поверх безупречно выглаженного костюма, и смотрел в окно на серпантин скал. Алехандро обычно увязывался за Изолой в поездки, но никогда не задерживался в пунктах назначения: он совершенно не доверял автомобилям, всю земную жизнь проездив в запряженных лошадьми каретах. Изола улыбнулась и уже не впервые пожалела, что Джеймс не может с ним познакомиться.

Джеймс нахмурился и поправил зеркало, но позволил Изоле закинуть ноги на приборную панель; она с наслаждением почесала пальцы о бардачок и улыбнулась другу, вспоминая, каким похожим на себя сегодняшнего он выглядел при первой встрече. Даже тогда, в нежном пятилетием возрасте, у него было сморщенное, постоянно недовольное лицо, а вокруг распространялся сладкий запах печенья. Каждый день Джеймс крепко сжимал в руках новую игрушку из «Звездных войн».

Они встретились на детской площадке в саду, под не самым внимательным надзором скучающей двадцатилетней воспитательницы, читающей желтую прессу и постоянно закатывающей глаза в ответ на детские вопросы, Изола залезла на самое высокое дерево, неверно рассчитала прочность ветки на верхушке и свалилась на землю. Она смутно помнила, как терла глаза, пытаясь прогнать головокружение, а мир вокруг расплывался. Потом она услышала скрежет шестеренок под землей и тихий болезненный шепот сломанной ветки.

А над ней нависал Джеймс (тогда – маленький Джейми), стискивая руку Изолы в потной ладошке. Карие глаза встревоженно оглядывали пострадавшую. Изола медленно моргнула, силясь сфокусировать взгляд на дереве над головой, и почувствовала, как по щекам бегут невольные слезы. Вечные хмурые морщинки на лице Джеймса слегка разгладились – не совсем, но большего Изола от него так и не дождалась до сих пор.

Не прошло и недели, как Изола заразила Джеймса ветрянкой, а Джеймс позволил ей подержать одну из его игрушек; они вместе болели, и делились бутербродами, и были неразлучны.

Но сейчас…

После того, как Изола убежала из дома Джеймса, они не разговаривали несколько недель. Джеймс был не из тех, кто станет за кем-то гоняться, а Изола постоянно забывала, что нужно на кого-то злиться. Машина выглядела чище обычного – возможно, он наконец ее помыл, найдя на пыльном окне написанное пальцем извинение. Изола знала этот мотив, мелодию их отношений – притворись, что ничего не было, общайся как ни в чем не бывало.

Для купания на пляже Кровавой Жемчужины было слишком холодно, но темноволосые серферы – искатели приключений в похожих на тюленьи шкуры костюмах – покачивались на зеленовато-серых волнах. Алехандро выпорхнул из машины и попрощался с Изолой на иностранном языке, пока Джеймс натирал воском доски.