Страшные истории для девочек Уайльд
Шрифт:
Резко проснувшись от того же сна уже в третий раз за две недели, Изола задержала дыхание до тех пор, пока не услышала сквозь стук колотившегося сердца заунывный плач мандолины на крыше.
Изола заглянула в родительскую спальню. Мама лежала на своей стороне кровати. Ее живот под одеялом поднимался и опускался маленькими толчками. Изола отметила еще одну ночь, во время которой мама не умерла во сне.
Рассказ русалки
Лоза вынырнула в конце дорожки: волосы убраны под шапочку, глаза спрятаны за очками для плавания.
– Ну,
– Неплохо, – ответила Изола и показала ей циферблат водонепроницаемого секундомера.
Лоза слегка понурилась и тихо ругнулась.
«Неплохо» никогда не означало «достаточно хорошо». Соревновательная жилка в Лозе была настолько сильна, что, казалось, определяла всю ее суть. Лоза до седьмого пота тренировалась в гимнастическом зале под бодрые симфонии Моцарта и плавала в городском бассейне Авалона, а Изола засекала для нее время.
Лоза приподняла очки; кожа под ними сморщилась от хлорки, из стекол потекла вода.
– Тебе правда не скучно?
Изола покачала головой. У нее была любимая книга и целый сонм мрачных мыслей, не дававших заскучать. Ей не нравилось плавать в бассейне – он казался океаном для узников, а хлорка придавала волосам зеленоватый оттенок.
– Давай, Миэко, – приказала она, обращаясь к Лозе по ее первому имени. – Туда и обратно, марш!
– Но…
Изола щелкнула секундомером, и Лоза торопливо поплыла прочь – соревновательный дух требовал принять вызов.
Там, где только что трепыхалась Лоза, расцвела копна красных волос, и русалка улыбнулась Изоле.
– Итак, – произнесла Кристобелль, устраиваясь на тумбе для ныряния, – что происходит с парнем?
– С Джеймсом? – уточнила Изола, присаживаясь рядом с ней. – Не знаю, он по-прежнему…
– Нет-нет, не с ним! – Русалка вильнула хвостом, и золотистые чешуйки ярко блеснули.
– Тогда с каким еще парнем?
– Сама знаешь – с тем парнем.
Кристобелль радостно подмигнула Изоле единственным глазом – ярко-красным, на несколько оттенков светлее ее волос. Правый глаз прикрывала бледно-розовая ракушка в форме сердца – вернее, под ней скрывалось место, где когда-то был глаз. Его выколол мужчина, укравший сердце Кристобелль, – молодой моряк, рыбак, которого она любила издалека. Житель побережья, с солью в крови, он любил оба мира – его ноги твердо стояли на земле, но ботинки медленно наполнялись водой.
Тоска привлекла Кристобелль слишком близко к его кораблю, и она попалась в сети. Моряк прижал ее к палубе и увидел в ее левом глазу будущее – видение славы и богатства, во сто крат превышающего любовь в его настоящем. «Я стану владельцем прекрасной русалки в бродячем цирке уродов», – думал он, больно сжимая ее плечи.
Испуганная Кристобелль извивалась, кричала и била его могучим хвостом. Моряк ударил ее по лицу, и в ее потрясенном правом глазу увидел другие картины будущего: воплощенную ярость моря, бурные черные волны и затонувший в полночь корабль. Свою смерть в цепких руках русалки, ее кроваво-красные локоны на своем горле.
Он крепко зажал русалку и ножом выколол ей правый глаз – предвестник ужасного будущего. Моряк пригрозил, что если она не прекратит сопротивляться, он чешуйка за чешуйкой срежет
Он успел забрать у нее только глаз, прежде чем обещанное будущее настало. Кристобелль сумела опутать его волосами и утащить за борт. Она хранила его скелет в подводной пещере, время от времени наведываясь туда, чтобы продеть водоросли между его ребрами, возложить на череп венок из кораллов и отдаться ненависти, смеху и горю над останками самого любимого врага.
Отчего-то Кристобелль по-прежнему обожала саму идею любви.
– Он приятный, – сказала Изола, – но будет нечестно втягивать его во все это.
– Во что?
– Ну, ты знаешь. – Изола повела рукой в символическом жесте, описывающем ее мир. – Все это.
– Ты к нему неровно дышишь, – поддразнила Кристобелль.
– А еще ко мне прицепилось злобное привидение, – возразила Изола. – Он заслуживает большего, чем такую, как я, да еще и с мертвячкой в придачу.
Лоза вольным стилем плыла обратно. Кристобелль скользнула в воду и понимающе подмигнула И золе.
– Это будет в высшей степени неразумно, – добавила Изола. – Разум говорит «нет».
Русалка улыбнулась, подчеркивая еще один изъян своего лица – родинку на щеке, куда ее любимый когда-то моряк воткнул крюк, чтобы пленница перестала кричать.
– У разума и души, – мудро сказала Кристобелль, прежде чем нырнуть, – нет ничего общего, кроме гласных.
Девочки с пляжа Кровавой Жемчужины
В легендах Авалона говорилось о русалке с пляжа Кровавой Жемчужины – мстительной гадине, которая топила посмевших взглянуть на нее мужчин, утаскивала детей в подводные пещеры, насылала на женщин бесплодие, заманивала корабли на скалы, портила улов рыбы и накликала бури. Говорили, что она насыпает песок в розовую впадину на месте своего правого глаза и поливает его кровью своих жертв. Эту кровь она замораживает в водах арктических морей и прикрывает глаз нежно-розовой ракушкой, а раз в год отковыривает ракушку и находит под ней белорозовый камешек – кровавую жемчужину. Эти жемчужины русалка нанизывает на пряди своих волос, отсчитывая годы своего заключения в прозрачном море, – словно отметины на стене тюремной камеры или зарубки на изголовье кровати.
– Кристобелль, – как-то раз спросила у русалки восьмилетняя Изола, – ты и есть Русалка с пляжа Кровавой Жемчужины?
Выпутывая яркие волосы из прибрежных камней, Кристобелль рассмеялась.
– У меня много имен, querida, – отозвалась она, подражая акценту Алехандро. – Мудрый не станет обращать внимание на сплетни, но у такой репутации, как моя, есть и преимущества.
Она не сказала ни «да», ни «нет», и тогда Изола ее не поняла, но теперь, в шестнадцать лет, вспомнила слова русалки, задумавшись обо всех тех ярлыках, что наклеивали на нее девчонки своими резкими взглядами: «странная», «черствая», «а вы слышали о ее матери?». Репутация. Неважно, правда ли то, что о вас говорят, – важно лишь то, как эти слухи использовать.