Страшный суд над богом и дьяволом
Шрифт:
– Я всегда симпатизировал мертвецам, – кивнул Монтеков. – У нас много общего.
Заспанный официант принес вино и сыр.
– За правильный выбор! – поднял бокал Рене.
– За правильный ответ! – Роман наполнил свой бокал. Бокалы тускло звякнули друг об друга.
– Не пей вина, Монтеков! – раздался резкий и совершенно трезвый возглас с соседнего столика. Удивившийся Роман опустил бокал. Рене, которого погубило плохое знание русского, отпил и схватился за горло.
– Рене, – потряс коллегу
– Ступай, отравленная дрянь, по назначенью, – лицо одного из мужчин с соседнего столика приобрело человеческое выражение.
– Вы притворялись, – констатировал Роман.
– Это наша работа, – кивнул второй и со скоростью света прыснул в лицо Монтекова из неизвестного баллончика.
Когда Роман открыл глаза, реальность пугающе изменилась. Монтеков снова сидел в самолете, а пара попутчиков по-прежнему сидела рядом.
– Куда мы летим? – спросил Роман, почти не надеясь на адекватный ответ.
– В великую страну, господин Монтеков, – сказал первый.
– На вашу родину, – добавил второй.
– Я догадался, – сказал Роман. – Это Европа цивилизованная, а Россия вечно великая. Но я практически гражданин Франции!
– Как можно быть гражданином несуществующей страны? – усмехнулся первый.
Моннтеков взглянул в иллюминатор и с ужасом отшатнулся. Над знакомыми огнями Парижа нависал ядерный гриб.
– Спалил-таки, – беспомощно прошептал Монтеков. – Значит, мои надежды – это сон?
– Не сон, а уничтоженная реальность, – поправил его один из соседей.
– Вы бы хоть представились, – пришел в себя Монтеков.
– Евгений Бондейкин, – представился первый.
– Андрей Лужайкин, – сказал второй.
– Федеральная служба безопасности России, – добавил Бондейкин.
– И только России, – ухмыльнулся Лужайкин.
***
Планета Земля, Россия, Москва.
– Закуривайте, Роман…, – когтистый взгляд Бондейкина скользнул по орлиному носу Монтекова, – Олегович, я не ошибаюсь?
– Нет, не Абрамович, а именно Олегович, – с раздражением сказал Роман.
– Конечно-конечно, Роман Израилевич.
– Олегович, – поправил его Монтеков.
– Как вам будет угодно. Вы закуривайте, не стесняйтесь…
– Я не стесняюсь и не курю.
– Пьете?
– С достойной компанией.
– То есть, в основном, с собой?
– Бывают исключения, но это не ваш случай.
– Что же вы, Роман Моисеевич, не спрашиваете, почему вы здесь?
– Не люблю шаблонных ответов. Ведь вопросы здесь задаете вы.
– Неужели вам не интересно?
– Нет. Я прекрасно знаю, что нахожусь здесь потому, что Россия страдает редкой формой слепоты. Она может увидеть творческий талант лишь тогда, когда о нем крикнут со стороны Европы или начальства.
– Женя,
– Вот это естественнее, – кивнул Роман. – Хоть и не лучше.
– У меня инструкция быть вежливым, – растерялся Бондейкин.
– Плюньте на инструкцию! Первый раз, что ли? – дружески посоветовал Роман.
– Значит так, гнида! – побагровел Евгений. – Мы тебе, бля, навстречу идем!
– Забудьте инструкцию. Давайте без иллюзорных «навстречу». Искреннее, друг мой, – усмехнулся Монтеков.
– Ты, сволочь, будешь делать свой портал на родине! Денег на жизнь не дадим, но на существование хватит! Будешь выпендриваться – уроем падлу, нам это как два пальца!
– Без меня портала не будет, – Роман сделал попытку поторговаться.
– Нам по фигу! Отказался – мочим! Россия проживет и без талантов! – захлебнулся слюной Бондейкин. В его пустынных глазах засверкал российский флаг.
«Денег на парижском счету уже нет, это ясно», – подумал Монтеков. – «Если не убьют, то проигнорируют, что одно и то же. Откажусь – мат, конец игры, победа за ними. Соглашусь – шах, но можно маневрировать. Запасных досок уже нет, партия одна. Но гордость осталась».
– У меня были деньги в одном из парижских банков, – поднял глаза Роман.
– Зарубежные деньги сохранились лишь у наших, – ухмыльнулся Лужайкин. – А ты, Рома, не наш человек!
– И не буду вашим. Я отказываюсь от сотрудничества, – твердо сказал Монтеков.
– Дело хозяйское, – проворчал Лужайкин. – Ладно, квартальную премию все равно дадут. Чайку не желаете, Роман Олегович?
– Я не буду упрощать вашу задачу, – усмехнулся Монтеков.
– Чего уж проще, – хохотнул Бондейкин, наклонился к Роману, и свернул ему шею.
– Выступает, мыслит, а в итоге – всего лишь тело, – сказал Лужайкин. – Давай бумажку.
Бондейкин достал из стола заранее отпечатанный листок.
– Так, пределов самообороны не нарушил, провел беседу грамотно, – подписал бумагу Лужайкин. – Мою подпиши!
– Главное – единство! – размашисто расписался Бондейкин.
***
Планета Земля, пустыня.
666 год со дня Апокалипсиса.
Красноватый песок нещадно обжигал босые ноги пары странных существ. Но они на это никак не реагировали, ибо привыкли и даже полюбили. Существа напоминали лысоватых усохших горилл с маленьким хвостом. Низкие лбы, огромные губы и крошечные, близко посаженные глазки производили бы отталкивающее впечатление на людей, но людей рядом не было. Между существами были и различия. Одно было рыжеватым, обернутым в козлиную шкуру. Второе было мельче и прикрыто шкурой, напоминающей его собственную шерсть, только чернее и гуще.