Страшный суд

Гагарин Станислав Семенович

Заканчивается толстая тетрадь, скорее амбарная книга, в которой веду этот дневник.

Перейду, наверное, на солидный, японского происхождения, томище, который когда-то, а точнее в 1978 году, подарил мне на Дальнем Востоке капитан теплохода «Приамурье» Валерий Ощерин.

Роман «Страшный Суд» обещает быть интересным. Здесь будет использован ряд новых приемов.

Во-первых, прогноз Гражданской войны. Затем — Мировой войны, Конца Света. В-третьих, появятся великие завоеватели прошлого.

И товарищ Гитлер…

Его восприятие происходящего, его готовность искупить причиненное России зло, его попытки объяснить причины Второй мировой войны.

Обязательно рассказать, как Гитлера подталкивали к войне с Россией. Собственно говоря, и эта война, и нынешняя свистопляска с дерьмократией— звенья одной цепи.

И прием с двойником, который поможет мне решить многие проблемы, которые было бы сложно показать без Гагарина, прибывшего в наш мир из 68-го года. От эдаких возможностей я просто в восторге.

Что еще?

Писать надо по возможности ежедневно. Никаких праздников и дней отдыха!

Хоть чуточку, а напиши, Папа Стив!

Вот и сегодня хочу главу о появлении молодого Гагарина закончить. Или, по крайней мере, сделать львиную ее часть.

Сегодня не завтракал… Пытаюсь худеть. Может быть, и в последующие дни праздника посижу на диете.

Ладно, прощаюсь с амбарной книгой, которую веду вот уже четыре года с лишним. Даже не верится, что за это время столько свершилось событий! Как ни крути, а два новых романа я написал. И каких романа! А издательское дело? Публицистика!? Такие вот пироги…

На Власихе.

4 мая, вторник.

22-44. Эту тетрадь мне подарил капитан «Приамурья» Валерий Ощерин в Японском море, когда мы возвращались с Курильских островов. Было это 15 мая 1978 года, пятнадцать лет назад.

Все эти годы я берег эту тетрадь, имел в виду когда-нибудь использовать ее под дневник, но заполнял другие тетради, оставляя сию японскую на потом.

Думаю, что потомэтот уже наступил. А на снимке сам Валерий с женою Татьяной, которая была тогда с нами в рейсе. Я, помнится, песню сочинил в те дни с припевом — Татьяна, Татьяна, жена капитана.

Нынче Ощерин где-то в Москве…

Но это так, присказки. Забавно, что продолжение дневника я наметил на Первое мая, но все эти дни искал тетрадь, которую заныкалБог знает куда… И только сегодня ее отыскала, разумеется, Вера.

Праздничные дни работал над «Страшным Судом». Полностью завершил главу «Убийство русского народа» и начал главу «Кровь на Гагаринской площади», об избиении и разгоне демонстрации.

Получается, что иду едва ли не день в день с реальными событиями.

Я, Гитлер, Стас Гагарин, мой двойник из шестьдесят восьмого года участвуем в шествии по Ленинскому проспекту и собственными глазами видим, что происходит.

«Страшный

Суд» становится для меня зримее, объемнее, что ли. Вижу собственный замысел все яснее! Сегодня придумал, что великие полководцы прошлого будут выступать в роли новых политических и военных деятелей России.

И только я буду знать, что они пришельцы из прошлого.

Интересная мысль о вселенском разводе наций, который устроили Зодчие Мира.

Не сумели жить дружно — разбегайтесь по Вселенной!

Писать надо и писать! Поменьше отвлекаться на разную фуйню! Попытаться закончить роман к дню моего рождения. А что? Это вполне реальная вещь… Главное не сбавлять темпа.

Недавно прочитал у Артура Шопенгауэра о том, что слава, которой суждено перейти в потомство, подобна дубу, очень медленно растущему из собственного семени. Легкая, эфемерная слава, это — однолетнее, быстро восходящее растение, а слава ложная — это просто скороспелая сорная трава, поспешно истребляемая.

И далее: чем более кто принадлежит потомству, то есть именно человечеству вообще и в его целом, тем более чужд он для своей эпохи.

Слова философа, которого также не признавали современники, утешают…

23-10. В поисках японской тетради я рыскал по книжным шкафам и нарыл в них несколько стопок книг, которые хотелось бы прочитать в процессе работы над «Страшным Судом». Бог ты мой! Чего я только не отобрал для чтения! Но катастрофически не хватает времени… Кстати, поймал себя сейчас на мысли, что пишу быстрее, нежели прежде. И пишу, почти не задерживаясь на листе, без помарок, пособий и правок. Что сие означает? Повысилось мастерство, появилось больше профессиональности?

Впрочем, что ломать над этим голову? Надо писать, ежели пишется. Вот и все.

8 мая, суббота.

19-24. Вчера Геннадий Иванович привез первую партию тиража пятого тома «Современного русского детектива». Итак, свершилось! Разрушенная Федотовой, Павленко, Литинским, прочими пришмандовками и примкнувшим к ним самым злостным предателем Сорокоумовым подписка восстановлена.

Вечером и утром просматривал этот том, где есть и моя старая повестушка «Ночь в сентябре», написанная в 1965 году в Калининграде, нежно ласкал аккуратную книжицу, будто любимую женщину.

Какая это прелесть — издавать книги! Хорошо понимаю великого Ивана Федорова… Походить бы на него, Сытина, Гутенберга, славных издателей Земли Русской!

А «Страшный Суд» застопорился. Вчера вычитал с машинки третью главу и начало четвертой. Уже около пятидесяти машинописных страниц. Дело пошло? Вот и сейчас сдвину работу, идут трудные строки, которыми я начинаю формировать нелегкий образ нового Гитлера.

А писать о собственном двойнике, прибывшем из шестьдесят восьмого года, разве легко?